Том 17. Джимми Питт и другие - страница 37

— Охотно верю.

— Так ведь зазря же пропадает!

— Штырь, — сказал Джимми. — Я тебя предупреждал. Я тебе говорил: держи себя в руках. Не давай воли своим профессиональным инстинктам. Борись! Будь мужчиной! Попробуй как-нибудь отвлечься. Коллекционируй бабочек.

Штырь угрюмо шаркнул ногой.

— Помните брульянты, что вы потырили у герцогини? — спросил он мечтательно.

— Милая герцогиня! — пробормотал Джимми. — Ах, Боже мой!

— А тот банк, что вы очистили?

— Счастливые были деньки, Штырь.

— Хы! — откликнулось дитя трущоб. Помолчали.

— Деньки были нехилые, — вздохнул Штырь. Джимми поправил галстук, глядя в зеркало.

— Тут дамочка одна есть, — продолжил Штырь, обращаясь к комоду, — у ней бусы из брульянтов, аж на сто тыщ долларей потянули. Верьте слову, начальник. Сто тыщ долларей. Мне Сондерс наболтал — ну, фраер тот, у которого длинные слова так и лезут. Я ему: «Хы!», — а он: «Верно тебе говорю». Сто тыщ долларей!

— Да, я тоже слышал, — сказал Джимми.

— Так я схожу, пошукаю, где у ней заначка, а, начальник?

— Штырь, — сказал Джимми, — даже не спрашивай меня больше. Все это категорически противоречит нашему с тобой уговору насчет ложек. Мне больно тебя слышать. Немедленно прекрати!

— Извиняюсь, начальник. Но брульянты-то прямо чудо! Сто тысяч долларей, это вам не жук начихал! Это сколько по-здешнему будет?

— Двадцать тысяч фунтов.

— Хы!.. Вам одеться подсобить, начальник?

— Нет, спасибо, Штырь, я уже закончил. Можешь вот пройтись щеточкой по пиджаку. Нет, не этой. Эта для волос. Попробуй вон ту, большую, черную.

— Костюмчик у вас — шик-блеск! — заметил Штырь, на мгновение прервав свои труды.

— Рад, что тебе нравится, Штырь. П о-моему тоже, довольно стильно.

— Прямо чума. Извините, конечно. А во сколько он вам обошелся, начальник?

— Кажется, что-то около семи гиней. Если хочешь, могу посмотреть счет.

— Гинея, это чего? Больше фунта?

— На шиллинг больше. Что это ты ударился в высшую математику?

Штырь снова принялся чистить.

— Сколько шикарных костюмчиков можно было бы купить, — обронил он задумчиво, — ежели прихватить те брульянты! — Вдруг он оживился и взмахнул платяной щеткой. — Эх, начальник! Да что ж это на вас нашло? Ведь душа болит! Ну, давайте, начальник! Хоть скажите, в чем дело-то? С чего это вы вдруг вышли из игры? Эх, начальник!

Неизвестно, что ответил бы Джимми на этот страстный призыв. Ему помешал внезапный стук в дверь. Почти в ту же секунду повернулась дверная ручка.

— Хы! — воскликнул Штырь. — Полиция! Джимми приветливо улыбнулся.

— Входите, мистер МакИкерн, — сказал он. — Входите! Влюбленные встречаются вновь. Вы, кажется, знакомы с мистером Маллинзом? Закройте дверь, будьте так любезны. Присаживайтесь, и — «пришла пора подумать о делах».

Мистер МакИкерн стоял в дверях, тяжело дыша. Из-за долгого общения с преступным миром у отставного полицейского развилась подозрительность ко всем окружающим вообще, а в данную минуту мозг его пылал. И более доверчивого человека можно было бы извинить, если бы у него возникли сомнения по поводу намерений Джимми и Штыря. Узнав, что лорд Дривер привез домой случайного знакомого из Лондона, МакИкерн сразу заподозрил возможные скрытые мотивы со стороны незнакомца. По его мнению, лорд Дривер был как раз такого рода молодой джентльмен, в какого профессиональный мошенник должен бы вцепиться с криками радости. МакИкерн был глубоко убежден — с тех самых пор, как мошенничество оформилось в самостоятельную профессию, свет не видал еще человека, которого было бы так легко облапошить, как лорда Дривера. Когда же бывший полицейский узнал, что загадочный незнакомец — это Джимми Питт, подозрения его усилились тысячекратно.

А уж после того, как направляясь в свою комнату, чтобы переодеться к обеду, он столкнулся в коридоре со Штырем Маллинзом, умонастроение мистера МакИкерна можно уподобить состоянию человека, с глаз которого внезапно сорвали повязку, и он увидел, что стоит на самом краю зияющей пропасти. Джимми и Штырь вдвоем пытались ограбить его дом в Нью-Йорке. И вот они снова вдвоем в замке Дривер. Говоря напрямик, это обстоятельство показалось МакИкерну зловещим. Один джентльмен как-то заметил, что чует, где собака зарыта, и видит ее как наяву. Констебль МакИкерн учуял целую роту зарытых собак, и в глазах у него буквально зарябило от этих милых животных.