Том 2. Лорд Тилбери и другие - страница 15

Однако на этом его напасти не кончились.

— Миссис Параден-Керби, — объявил Робертс в дверях.

Час от часу не легче. Редко кто мог вынести кузину Эвелину. Грузная громогласная женщина на пятом десятке, с глазами, как голубая глазунья, она так и не смогла отказаться от сюсюканья, которым в юные годы обольщала сверстников.

— Ой-ой-ой, сколько огромненьких стареньких книжечек, — сказала кузина Эвелина, обращаясь, очевидно, к пушистой болонке, которую держала на руках. — Вилличка-песичка будет паинькой и не станет грызть книжечки, и, может быть, добренький дядюшка Кули даст ему кусочек тортика.

— Мистер Отис Параден и мастер Кули Параден, — объявил Робертс.

Биллу было уже все равно. Если в комнате дядя Джаспер и кузина Эвелина, валите до кучи Отиса и маленького Кули — гаже все равно не станет. Он только отметил про себя, что Отис еще растолстел, а маленький Кули (лоснящийся младенец, такой розовый, словно его только что вынули из кипятка) похож на инкубаторского цыпленка; и снова вернулся к полкам.

— Господи! — вскричал дядя Джаспер. — Это что, семейный сбор? Что вы тут делаете?

— Нас с Кули вызвали телеграммой, — с достоинством отвечал Отис.

— Ути-пути, как удивительно! — сказала кузина Эвелина.

— Меня тоже.

— А ему, — ошеломленный дядя Джаспер указал на Билла, — позвонили сегодня по телефону. Интересно, чтобы это значило?

Кули, молчаливый ребенок, не сказал ничего. Он сосредоточенно расковыривал перышком кожаную обивку кресла и время от времени икал, словно застенчивый человек, захотевший выкрикнуть «гип-гип-ура» и сломавшийся на первом «гип». Остальная семья принялась обсуждать удивительное совпадение.

— Странно, что дяде Кули вздумалось собрать нас всех, — сказала кузина Эвелина.

Дядя Отис с опаской огляделся и понизил голос.

— По-моему, — сказал он, — эти неспроста. Полагаю, Кули осознал, что стареет, и решил позаботиться о нас.

— Ой, ты и вправду так думаешь? — с жаром воскликнула кузина Эвелина. — Ну, конечно, он же совсем старенький. Я считаю, после шестидесяти ничего не остается, кроме как ждать смерти.

— Мне в этом году исполнилось шестьдесят два, — холодно сказал дядя Отис.

— Позаботиться? — задумчиво произнес дядя Джаспер, почесывая подбородок. — Хм. Неплохо придумано. В таком случае нам не придется платить налог на наследство.

Этого уже Билл не стерпел. Пусть он кровосос — а Совесть не оставила в этом никаких сомнений, — он, по крайней мере, благодарный кровосос. А эти упыри не способны даже на простейшую человеческую привязанность.

— Меня от вас мутит, — рявкнул он, поворачиваясь на каблуках. — Вас всех надо усыпить. Вечно замышляете, как вытянуть из дяди Кули деньги…

Неожиданная атака с тыла вызвала в рядах семьи замешательство.

— Неслыханно! — вскричала кузина Эвелина.

— Наглый мальчишка! — оскалился дядя Джаспер.

Дядя Отис выбрал язвительный тон.

— А ты ни разу не взял у него ни пенса? О, разумеется, нет! — сказал дядя Отис.

Билл наградил его уничижительным взглядом.

— Вы отлично знаете, что он выплачивает мне содержание. И я стыжусь, что допустил это. Когда я вижу, как вы слетелись, словно стервятники…

— Стервятники! — Кузина Эвелина гордо расправила плечи. — Меня еще никто так не оскорблял.

— Беру назад свое выражение, — сказал Билл.

— Так и быть, прощаю, — смилостивилась кузина Эвелина.

— Надо было сказать — пиявки.

Парадены никогда не ладили между собой, но сейчас сплотились перед лицом обидчика. Библиотека звенела от их возмущенных голосов, все говорили одновременно. Тишина восстановилась, лишь когда в помещении прозвучал еще голос. Он заговорил, вернее, закричал от дверей, и произвел на ссорящихся такое же действие, как свисток полицейского на уличных драчунов.

— Молчать!

Голос был совершению несоразмерен своему владельцу. Человек в дверях был маленький и тощий, с красным, чисто выбритым лицом, жесткими, коротко стриженными седыми волосами и смотрел на собравшихся через пенсне без оправы.

— Типичная сцена из быта Параденов! — язвительно заметил он.

Появление его стало для дядюшек и кузин новым сигналом к сплочению. Едва придя в себя, они радостным потоком хлынули ему навстречу.