Том 3 - страница 2

Дело не в отдельных ошибках, т. Сурков, дело в том, что система присуждения литературных премий была неправильной. Она в значительной мере основывалась на личных вкусах и была недостаточно демократичной. Не учитывалось мнение читателей (а это мнение можно было бы как-то узнать через читательские конференции, через библиотеки, из писем читателей в издательства), не учитывалась беспристрастная критика. Да для такой критики, собственно говоря, и времени не выкраивалось. Были же случаи — только что вышел журнал с романом или повестью, еще не дошел до массового читателя, никто не успел прочитать, ни одной критической статьи еще не появилось, а вещь уже премирована.

Ежегодное присуждение Сталинских премий по литературе приводило к спешке, к поверхностному рассмотрению и обсуждению выдвинутых произведений. Не было необходимой проверки временем. А как беспринципно вело себя в этих делах руководство Союза!

Обычно чуть ли не все, что было напечатано за год в журналах и более или менее замечено, выдвигалось Союзом писателей на премию и представлялось в высшие инстанции. Руководство Союза, по существу, уходило от ответственности, уклонялось от прямого и смелого высказывания собственного мнения о лучших произведениях литературы за истекший год.

Были случаи, когда незаконченные многотомные романы премировались по частям, чуть ли не по главам. Автор дает второй книге романа другое название — и еще одна премия. По такому принципу Шолохову надо было бы дать за «Тихий Дон» восемь премий, ведь в романе восемь частей, или, по крайней мере, четыре — по количеству книг. Были случаи, когда иной писатель и две премии в год получал, — чего только не делалось впопыхах!

Появились среди писателей такие ловкачи-дельцы, что все свое творчество подчинили грубому расчету. Это же факт, я знаю таких писателей, у которых все было рассчитано до тонкостей, вплоть до того, в каком номере журнала выгоднее напечатать свою вещь в смысле шансов на премию. В первом номере напечатаешь — поговорят, пошумят и к концу года забудут. В двенадцатом номере напечатаешь — поздно, не успеют заметить. Значит, надо во второй половине года — в восьмом-девятом номере журнала — печататься. На таких условиях они только и приносили свои рукописи в журнал.

Так что дело, т. Сурков, не в отдельных ошибках, скажем, с романами Панферова. Ошибок было немало, и они нанесли явный вред нашей литературе.

Ведь что следовало обычно за присуждением премии? Безудержное захваливание в прессе и на всяческих собраниях, издания и переиздания, наводнение этой книгой всех библиотек Советского Союза. И в тех случаях, когда премия присуждалась неправильно, мы этим портили вкус читателей. А писатели, особенно молодые, начинающие, недостаточно еще оперившиеся, были в растерянности: да что ж это такое? неужели на это нужно равняться? неужели так нужно писать?

Много было у нас, конечно, правильно присужденных премий. Кто стал бы возражать против премии за «Малахитовую шкатулку», за «Петра Первого», «Любовь Яровую», «Тихий Дон», за «Василия Теркина» или «Молодую гвардию» и многие другие произведения, получившие действительно всенародное признание? Такие премии — это праздник, огромная радость для нас, литераторов, и для всего народа. И такое присуждение премий имеет безусловно прогрессивное значение.

Но в последние годы мы в какой-то мере ослабили требовательность, утеряли необходимую строгость при отборе действительно достойных произведений литературы. А строгость и высокая требовательность здесь крайне необходимы. Одна ошибка в присуждении премий наносит ущерба нашей литературе больше, нежели если бы премии совсем не присуждались лет пять.

Так вот, в этом я вижу одну из причин того, что в литературу за последние годы полезло много серого, посредственного, примитивного — и не просто полезло, а пролезло, пробралось на правый фланг, в ряды, так сказать, запевал или, если пафоснее выразиться, знаменосцев нашей литературы.

Вторая причина того, что последние годы двадцатилетия не блещут у нас особенными достижениями, мне кажется — в наметившемся серьезном, опасном отрыве части писателей от жизни.