Том 30. Я сам обманываться рад. Стук стук, кто там? Лягушачий король - страница 3

— Привет, — сказала она. Подняв стойку, она подошла к нему. — Вы, должно быть, Кен Брэндон?

«Черт возьми! — подумал Кен. — Это, похоже, дочь Стернвуда!»

— Да, — ответил он. — Вы мисс Стернвуд?

Она кивнула головой и улыбнулась, продемонстрировав зубы, которые могли бы свести с ума шефа отдела рекламы фирмы, производящей зубную пасту.

— Что за крысиная нора! — Она осмотрелась вокруг, потом подошла к письменному столу и взглянула на пишущую машинку. — Вы посмотрите на эту рухлядь!

Кен начал неуверенно:

— Ваш отец…

Потом замолк.

— Мой отец… — Она произнесла эти слова с явным пренебрежением, уселась за письменный стол, сняла трубку и набрала номер. Когда ее соединили, она сказала: — Это мисс Стернвуд. — После паузы она воскликнула: — Папа! Я уже пришла. Если ты думаешь, что я намереваюсь ломать себе ногти, печатая на этом антиквариате, ты попадешь пальцем в небо! — Когда она выслушала ответ, ее лицо стало мраморным. — Не рассказывай сказок, папа. Я тебе ясно сказала. Ты мне ее поставишь, или я смоюсь.

Она положила трубку. У Кена глаза вылезали из орбит. Он не мог себе даже представить, что кто-то, пусть даже дочь, может так разговаривать с Джефферсоном Стернвудом.

— Одно дело сделано, — сказала она. — А на что похож ваш письменный стол?

— Ничего… Нормально…

Она поднялась, прошла пред ним и заглянула в соседнюю комнату.

— Вы не сможете работать в такой дыре! Это настоящая духовка!

— Ничего… Это…

Она вернулась к своему столу и снова набрала номер.

— Дайте мне мистера Стернвуда, — сказала она. Снова пауза, затем она воскликнула: — Папа, я не буду работать в этой гнусной дыре без кондиционера. Мне нужны два маленьких кондиционера, и все! Ты… Что? Папа, ты не понимаешь, что говоришь! Если ты этого не сделаешь, я пошлю все к черту! — Она положила трубку и подмигнула Кену. — Он все сделает.

Кен глубоко вздохнул.

— Мистер Стернвуд явно питает к вам слабость, мисс Стернвуд.

Она засмеялась.

— Он выполняет мои желания с детства. Много ругается, но выполняет.

Она поднялась.

— Зовите меня Карин.

У него было такое ощущение, что она изучает его, и от ее проникновенного взгляда он почувствовал себя неловко.

— Не думаете ли вы заниматься делами в Секомбе в таком виде? — сказала она.

Кен круглыми глазами посмотрел на нее, потом опустил глаза на свой костюм из тонкой ткани темно-серого цвета, темный галстук, белую рубашку и сверкающие туфли. Еще утром, одеваясь, он внимательно осмотрел себя в зеркале в ванной и пришел к выводу, что вполне соответствует требованиям, предъявляемым молодым перспективным руководящим кадрам страховой компании.

— А что? — спросил он, не понимая.

— Если вы будете в таком виде ходить по негритянским домам, вам даже никто не откроет дверь! Оденьтесь как я. Вам лучше вернуться домой и переодеться. Это мое мнение. Патрон вы, но в этой норе вы не добьетесь успеха, если не будет похожи на моего дорого папу. Согласны?

Кен посмотрел на нее, подумал и пришел к мысли, что она права. Высший свет Парадиз-Сити остался в прошлом. Нужно приспосабливаться к новым условиям.

— Вы правы. Через час я вернусь.

Он покинул контору и поехал домой. Всю дорогу он думал о девушке. Что за девчонка! Как она разговаривает со своим отцом! Потом он подумал про себя: «Будь осторожен, Брэндон! Ты женат на лучшей девушке в мире! За четыре года, как ты женат, ты никогда не смотрел на другую женщину. Согласен, дочь Стернвуда великолепна, и именно поэтому нужно быть осторожным».

Бетти уже ушла на работу, когда он вернулся домой. Кен прошел в спальню, достал из шкафа старые джинсы, майку и спортивные туфли и переоделся. В этой одежде он обычно работал в саду. Он посмотрел на себя в зеркало. Это больше в духе Секомба, подумал он, но безукоризненная прическа не соответствует костюму. Он взъерошил волосы. Это было все, что он мог сделать.

Усаживаясь в автомобиль, он размышлял. «Эта девчонка умна. Мне следует задуматься, как показать себя в лучшем свете. Ну, а теперь за работу». Он не доехал до конторы, а припарковал машину на Трумен-стрит. На обоих сторонах этой шумной улицы располагались жалкие хибары, в которых жили черные. Он пошел от двери к двери, рассказывая женам черных о будущем их детей. Большинство женщин после первых минут недоверия приглашали его войти и выслушивали. Разговаривая с ними, он понял, что идея Стернвуда не просто ценная идея. Это великолепная идея. Эти женщины сразу заинтересовались. Дети были для них самым дорогим в жизни.