Том 4. Приключения Тома Сойера. Жизнь на Миссисипи - страница 15
Проповедник назвал номер гимна и с большим чувством прочел его от начала до конца на тот особый манер, который пользовался в здешних краях неизменным успехом. Он начал читать вполголоса и постепенно повышал тон, пока, дойдя до определенного места, не сделал сильное ударение на последнем слове и вдруг как бы прыгнул вниз с трамплина:
Он был широко известен искусством чтения. На церковных собраниях его неизменно просили почитать стихи, и едва он умолкал, как дамы воздевали руки к небесам и, словно обессилев от полноты чувств, роняли их на колени, закатывали глаза и отрицательно качали головами, будто говоря: «Нет, словами этого ни за что не выразить! Это слишком хорошо, чересчур хорошо для нашей грешной земли».
После того как гимн был пропет, его преподобие мистер Спрэг повернулся к доске объявлений и принялся оглашать извещения о собраниях, празднованиях и днях памяти, пока всем не начало казаться, что это будет длиться до второго пришествия. Этого странного обычая до сих пор придерживаются в Америке даже в больших городах, невзирая на множество газет, которыми торгуют на каждом углу. Не мной первым сказано: чем меньше смысла в каком-нибудь обычае, тем труднее от него отделаться.
Затем проповедник приступил к молитве. Это была добротная длинная молитва, и никто не был забыт: в ней упоминались и церковь, и прихожане этой церкви, и другие церкви в городке, и сам городок, и наш штат, и все должностные лица штата, и Соединенные Штаты в целом, и все церкви Соединенных Штатов, и конгресс, и президент, и иные чиновники, и бедные мореплаватели, носящиеся по бурным морям, и угнетенные народы, стонущие под игом европейских монархов и восточных деспотов, и те, кому просиял свет евангельской истины, но они имеют уши, да не слышат, имеют глаза, да не видят, и язычники на островах в океане. Заключалась молитва просьбой, чтобы слова проповедника были услышаны, а семена, им посеянные, взошли во благовремении и принесли обильную жатву. Аминь.
Зашумели юбки, и прихожане, стоявшие все это время, снова уселись. Мальчик, о котором идет речь в этой книге, не получил ни малейшего удовольствия от молитвы, он едва смог дослушать ее до конца, и то через силу. Пока преподобный Спрэг возносил свои слова к Господу, он вертелся на месте и подсчитывал, за что уже молились, – слушать он не слушал, но само перечисление было давным-давно затвержено им наизусть, известно ему было и что за чем следует. И если пастор неожиданно вставлял что-нибудь новенькое, Том мигом улавливал ухом непривычные слова и его охватывало возмущение – такие довески он считал чистой воды жульничеством.
В середине молитвы на спинку скамьи, прямо перед носом Тома, уселась муха и долго не давала ему покоя: она то потирала лапки, то вдруг охватывала ими голову и с такой силой принималась чесать ее, что голова почти отрывалась от туловища; а то она разглаживала крылья задними лапками и одергивала их, словно это были фалды фрака. Одним словом, муха занималась своим туалетом так невозмутимо, словно ей было известно, что она находится в полной безопасности. Так оно и было: как ни чесались у Тома руки, поймать ее он не решался, свято веря, что навеки погубит свою душу, если выкинет такую штуку во время молитвы. Однако, когда проповедник снова возвысил голос, завершая молитву, рука Тома дрогнула и предательски поползла вперед, и, как только прозвучало «аминь», муха оказалась в плену.
В то же мгновение тетя Полли заметила этот его маневр и заставила вернуть насекомому свободу.
Проповедник огласил текст из Библии и пустился в рассуждения о настолько малоинтересных вещах, что вскоре половина прихожан уже клевала носом, несмотря на то что речь шла о преисподней и вечных муках. По ходу дела пастор довел число праведников, которым было предназначено спастись, до столь ничтожной цифры, что и возиться с ними не стоило. Том тем временем считал страницы проповеди: выйдя из церкви, он всегда знал, сколько страниц было прочитано с кафедры, зато почти никогда не знал, о чем читалось. Однако на этот раз он увлекся проповедью, хотя и ненадолго. Проповедник живописно изобразил величественную и трогательную картину того, как наступит Царство Божие, и соберутся народы со всех концов земли, и лев возляжет рядом с ягненком, а младенец поведет их. Но вся высокая мораль и поучительность этой аллегории пропали для Тома даром: он тут же вообразил себя главным действующим лицом. Какая это будет эффектная роль, да еще и на глазах у всех народов, правда, при условии, что лев будет ручной.