Том 5. Рукопись, найденная в ванне. Высокий замок. Маска - страница 23

— Барбимупшные!

— Be... мм... му-у-у... искуст... искусственные м... м! м!!! Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! — Толстяк разразился безудержным хохотом, который перешел в стон, заплывшее жиром лицо посинело, он рыдал, роняя слезы, исчезавшие в складках его мешкообразных щек, и хватал ртом воздух.

— Хватит! Кру-ух! Хватит!!! — загремел капитан. — Сбой, — повернулся он ко мне. — Ложная ассоциация. Впрочем, вы уже слышали почти весь текст.

— Текст? Какой текст?

— «Не будет ответа». Это все. Кру-ух!! — повысил он голос.

Толстяк всей своей затянутой в мундир тушей трясся на стуле, вцепившись колбасками-пальцами в стол. При крике Прандтля он затих, с минуту еще постанывал и наконец принялся обеими руками поглаживать свое лицо, словно утешая себя.

— «Не будет ответа»? — повторил я тихо. Вроде бы я совсем недавно слышал эти слова, но от кого — не мог вспомнить. — Содержание довольно скупое. — Я поднял глаза на капитана; его рот, перед тем искривленно-неподвижный, будто он пробовал что-то чуть горькое, сложился в легкую улыбку.

— Покажи я вам фрагмент, более богатый содержанием, мы оба могли бы потом пожалеть об этом. Впрочем, и так...

— Что «и так»?! — резко спросил я, точно за этими словами крылось что-то необычайно важное для меня.

Прандтль пожал плечами.

— Ничего. Я показал вам фрагмент современного шифра, впрочем не слишком сложного. Это был реально используемый шифр, и потому имел многослойный камуфляж.

Он говорил быстро, как бы стараясь отвлечь мое внимание от недосказанного намека. Я хотел вернуться к этому намеку и уже открыл было рот, но сказал только:

— Вы говорили, что шифром является все. Это была лишь метафора?

— Нет.

— Значит, любой текст?..

— Да.

— А литературный?

— Тоже. Пожалуйста, подойдите сюда...

Мы подошли к дверце. Вместо следующей комнаты, которую я ожидал увидеть, открыв дверцу, за нею обнаружилась заполнявшая весь проем темная плита с небольшой клавиатурой; посредине виднелось что-то вроде окаймленной никелем щели, из которой высовывался, будто язычок змеи, кончик бумажной ленты.

— Дайте, пожалуйста, какой-нибудь отрывок, — обратился ко мне Прандтль.

— А молено... из Шекспира?

— Все, что угодно.

— И вы утверждаете, что его драмы — собрание зашифрованных депеш?

— Смотря что вы понимаете под депешей. Но, может быть, просто сделаем опыт? Говорите.

Я опустил голову. Довольно долго мне не приходило на мысль ничего, кроме восклицания Отелло: «О попка дивная!» — но эта цитата показалась мне слишком короткой и неуместной.

— Пишите! — сказал я вдруг, поднимая глаза. — «Десятка слов не сказано у нас, а как уже знаком мне этот голос! Ты не Ромео? Не Монтекки ты?»

— Хорошо.

Капитан быстро нажимал на клавиши, выстукивая предложенную мной цитату. Из щели, похожей на щель почтового ящика, подрагивая, вылезла бумажная змейка. Прандтль бережно взял ее и протянул мне — я держал в пальцах кончик и терпеливо ждал; лента сантиметр за сантиметром выползала из щели; слегка натягивая ее, я ощущал внутреннее подрагиванье механизма, который передвигал полоску бумаги. Пробегавшая по ней слабая дрожь вдруг прекратилась. Дента все еще разворачивалась, но уже пустая. Я поднес печатные буковки к глазам.

«По длец Ма тьюз По длец руки ноги ему оторвал бы с не зем ным на сла жде ньем Ма тьюз су чий от прыск Ма тьюз Мать».

— И что же это такое? — спросил я, не скрывая удивления.

Капитан несколько раз кивнул.

— Предполагаю, что, сочиняя эту сцену, Шекспир питал неприязнь к некоему Матьюзу — и зашифровал ее в тексте трагедии.

— Ну, знаете! В это я никогда не поверю! Получается, он умышленно упрятал в этот дивный лирический диалог кабацкие ругательства по адресу какого-то Матьюза?

— Кто говорит, что умышленно? Шифр есть шифр, независимо от намерений его автора.

— Разрешите? — Я подошел к клавиатуре и сам простучал на ней уже расшифрованной текст. Лента поползла, скручиваясь спиралью. Я заметил какую-то странную усмешку на губах Працдтля; он, однако, молчал.

«Ес либ да ла мне ай рай эх ес либ эх рай да ла мне ай эх ми ла да ла бы эх ес», — прочитал я аккуратно сгруппированные по слогам буквы.

— Это как же? — сказал я. — Что это такое?!