Том 5. Стихотворения, 1941–1945. Статьи - страница 5
Очень остроумную речь в конце обеда произнес ландрат фон Реймонт. Он задался целью представить нашу экскурсию в цифрах и пришел к следующим выводам: общий вес экскурсантов составлял при въезде в Россию 7238 килограммов и 222 грамма, при выезде же из России он равнялся 8287 килограммам и 391 грамму, так что прирост на каждого экскурсанта составляет почти 10,5 килограмма. Потребление икры составляло в среднем на экскурсанта 7,52 килограмма, у некоторых же оно достигало 15,29 килограмма. Как последнюю цифру оратор приводит процент экскурсантов, высказавших пожелание снова посетить Россию, причем по возможности с женами или другими родственниками. Таких экскурсантов оказывается 100 %. Цифра эта вызывает шумные аплодисменты.
(Стр. 111–113 книги «С немцами по России».)
Дадим подсчет упрощенно:
Двенадцать дней пути,
А жиру-то нарощено
По пудику почти!
Уж с первых дней экскурсии
У немцев, – с восхищением
Твердивших и с отрыжкою,
А после и с одышкою:
«Закузка рузкий гут!», –
Костюмы стали узиться.
Терять фасон, кургузиться,
Вдруг затрещат подмышкою,
То где-то ниже талии,
А то еще подалее,
Иль сразу там и тут.
Уже в Москве экскурсии
По номерам гостиничным,
Взяв двери на засов,
Пришлось заняться сразу же
Занятьем первой срочности –
Проверкой швов, их прочности,
Перестановкой пуговиц.
Расшивкой поясов.
Как немцы ни старалися
Держать свой внешний лак,
А в Петербург добралися –
Не знали сами как.
Все стали толстопузые.
Костюмы их кургузые
С чужих казались плеч.
Пришлось, купив готовые,
Себя в костюмы новые,
Просторные, облечь.
И то сказать упрощенно:
Двенадцать дней пути,
А жиру-то нарощено
По пудику почти.
Туристы разжиревшие
С Россией расставалися –
Ну, просто убивалися,
Хвалили всё, что видели,
Словами разливалися:
«Картина в общей сложности…»
«Какие здесь возможности!»
«Ах, этот чернозем!
Вот ключ к добрососедскому
Взаимопониманию!
Его с собой в Германию
На память мы везем!»
«Все, все без исключения,
Поверьте нашим искренним,
Восторженным словам!
В знак дружбы на прощание
Даем мы обещание
Вернуться вскоре к вам,
С детьми вернуться, с женами,
С друзьями и знакомыми».
«Приедем с агрономами
На срок…»
«На срок любой!»
Чуть не сказали: «С кейзером
Вернемся, с нашей армией!»
Но это, разумеется,
В мозгах у них имелося
Уже само собой.
Часть третья
Немецкая оккупация Украины 1918 года
Прошло шесть лет ровнехонько.
К исходу шла всемирная
Жестокая война.
От немцев отбивалася
Уж не Россия царская,
А новая, великая
Советская страна.
Немецкие захватчики
На Украину хлынули,
Пасть хищную разинули –
И над страной, лежавшею
С ножом, ей в грудь водвинутым,
Военной оккупации
Разбойничьим ножом,
Они, как звери хищные,
Клыки свои оскаливши,
Над всею Украиною,
Войною разоренною,
Оравой разъяренною
Свирепо измывалися
И дико упивалися
Повальным грабежом.
Вот тут-то и случилося,
Такое приключилося –
В деревне «Снежнов-Кут»
Раздался крик: «Спасайтеся!
Отряд немецкий!»
«Ироды!»
«Коль хлеба им не выдадим,
Всех мужиков, объявлено,
У нас пересекут!»
В деревню немцы ринулись,
На мужиков накинулись:
«Кде клеп?»
«Дафайте клеп!»
«Эй, ти! Пазлюшай, дедушка,
Твой клеп скорей показывай!»
Но дед, Егор Колодяжный,
Сурово заупрямился,
Врагам сказал: «Я слеп!»
«Ти слеп? Так ми проверимся!»
Связали руки старому,
Бранясь, во двор помещичий
Его поволокли.
Степана Завгороднего
Избили, окровавили
И с мужиками прочими
Туда же привели.
И вот в дому помещичьем
На круглое, широкое
Помещичье крыльцо
Взошло – крестьяне ахнули! –
Военное, знакомое,
До ужаса знакомое
Немецкое лицо.
«Чтоб ты, когда здесь пьянствовал,
Винищем отравился бы,
Котлетой подавился бы!
Чтоб ты тогда издох!»
То был – вот в этом доме же
Лобзавший губернатора
И голосивший «гох»,
Тогда ландратом звавшийся,
А нынче оказавшийся
Риттмейстером, герр Кох!
Пред ним толпой понуренной,
Озлобленно-нахмуренной,
Немецкими солдатами
Вплотную окруженные,
Угрюмо-напряженные
Стояли мужики.
Риттмейстер, брызжа пеною,
На них на всех набросился:
«Ви взе – большевики!
Ви, зволечь, бунтовайтеся!
Наш влясть не признавайт!
Ви нэ повиновайтеся!
Ви клеба не показывайт!
Я будет вас наказывайт!
Семь кожа с вас здирайт!»
Бобёр – помещик, стало быть, –