Том 5. Воспоминания, сказки, пьесы, статьи - страница 67
Кладбище на склоне, и уже возится трудолюбивый кореец у могилы своих предков.
Дорога все выше и выше. Изредка попадаются по две, по три двухколесных арбы на быках, мы иногда их обгоняем, — это везут товар из России — бязь, ситец, кумач. Обратные везут китайскую водку.
На вершине перевала (3 версты от стоянки) Му-санлен устроена молельня: у дерева, сажень в квадрате, под черепичной крышей надпись: цон-нон-тан (святой дом начальника гор). Внутри на стене, перед входом, на коричневой бумаге изображение старика с белыми бровями, белой бородой, с желто-белым лицом. На нем зеленая одежда, желтые рукава (род ряски), красная подкладка, синяя оторочка воротника и рукавов. Под зеленой одеждой белый или даже палевый подрясник, ноги в китайских туфлях. Одной рукой он обнимает тигра, который изогнулся и смотрит старику в глаза.
Это его лошадь, на которой он объезжает свою гору. На голове старика маленькая желтая корона из цветов.
Старик сидит в задумчивой позе на скамье с перилами и смотрит тигру в глаза.
Картину рисовал художник округа Херион, местности Тха-кор, О-хан-муги в 1898 году, третьей луны.
Внизу надпись: святой начальник гор — Цхон-нион-та-тхон-уан-шив-у. Картина за двумя красными кумачовыми занавесками. По двум другим сторонам множество лошадиных волос. Всякий проезжающий вырывает у своей лошади волосы из гривы и хвоста и вешает их, прося о благополучии от тигров.
Перед изображением, среди молельни два-три камня, на которых сжигается душистое дерево в честь начальника гор.
На наружной стороне беседки надписи по-русски: 8 мая 1889 г. Ветергоф, 25 мая 1890 г. Ветергоф, Неовиус и Хрущов. 26 февраля 1886 года Десано (неразборчиво).
И я написал: 21 сентября 1898 г. и свою фамилию.
Проехали одиннадцать верст от ночевки, и начались дикие, почти необитаемые, места, с узкой долиной и высокой горой.
На двадцатой версте развалины старого Мусана. Сохранилась только стена да несколько фанз.
Невдалеке китайцы, они же и хунхузы (разбойники), жгут уголь. Несколько таких хунхузов держат всю округу в панике. Корейцы робки, как дети. Будь хоть сотня их, возвращающихся с заработков из России, но один выстрел и предложение всем сложить свои вещи и деньги делают то, что эта сотня корейцев — белых лебедей, которые, как лебеди, с первыми весенними лучами появляются в пределах России, а осенью с лебедями исчезают в своей стране, — складывает в кучу все вещи, весь товар, купленный в России, все деньги, бросает лошадей и скот, спасая только свою жизнь.
Китаец трусливее всех других, кроме корейцев, народов, на войне умеющий так великолепно бегать, здесь, перед более робкими, является героем.
Конвой из пяти человек наших солдат провожает партию корейцев в сто человек до корейской границы — этого достаточно, чтоб и китайцы не нападали, и сотня корейцев были спокойны.
Эти факты ясно характеризуют, какой материал представляет в военном отношении детский корейский народ. В их легендах, правда, сохранились представления о богатырях и их подвигах, но в добродетели современного корейца военные доблести не входят. И, конечно, больше всего за это наш Бибик презирает их от всего своего сердца. Наверно, презирает и меня в душе за то, что я не пользуюсь их робостью: не посылаю его на фуражировку, не позволяю ухаживать за кореянками и дразнить корейцев.
Все выше и выше подъем, и только лес кругом, да верхушки далеких гор просвечивают.
Но лес плохой: или погорелый, или сгнивший. Порода— осина и лиственница. Изредка попадается сосновое дерево, но так их мало, этих деревьев, что и говорить о них не стоит. Остальное — хлам, не годный даже на порядочные дрова.
Поздно, почти в темноте, мы достигаем перевала, последнего перед Мусаном — перевала Чаплен и, спустившись, ночуем в деревне Шекшарикор.
Бедная фанза, — постоялый двор, — ветер уныло завывает в лесу, и от шума леса кажется, что на дворе разыгрывается страшная непогода.
Слушая такой вой ветра, один путешественник кореец из мест, где нет леса, просидел четыре дня, все выжидая, когда лес перестанет шуметь. Но он шумит всегда.
Бедная наша фанза имеет характер кавказской сакли. Холодно. Термометр упал до четырех градусов.