Тополь берлинский - страница 19

— Я так понимаю, ты собираешься хорошо провести время сегодня. Один.

— Да. Твой подарок был восхитительным, Крюмме. Я жду не дождусь, когда смогу его обновить.

— Будут еще подарки. Санта-Клаус уже их припас.

— А теперь идем смотреть на шоколадные столы. Мы еще успеем зайти в «Тиволи» перед твоей газетой?

С тех пор, как открылся рождественский базар, они уже побывали в парке «Тиволи» раз пять. Эрленд знал, что это ребячество, но не мог ничего с собой поделать. Он хотел сойти в могилу, оставшись ребенком, и завещать все свои диснеевские мультфильмы Совету Безопасности ООН. Чуть больше Диснея — и на планете настал бы мир. А посмотрев, как сто пятьдесят заводных санта-клаусов пакуют подарки, машут ручкой, катаются на лыжах и выполняют всякие другие забавные трюки, нельзя не испытать счастья. Они оказались посреди рождественской сказки, а Эрленд прочитал, что в этом году для рождественских украшений использовали четыреста пятьдесят тысяч лампочек и двести двадцать четыре галогеновых светильника на Золотой Башне, которая постепенно меняла цвет освещения, символизируя разные времена года. А игрушечные деревни! Он тащил за собой Крюмме, хотя знал, что для хорошего обеда у них останется слишком мало времени.

— Восточная деревня! Мы ее еще не видели! — воскликнул он.

Первым делом они углядели вертеп, и Эрленд возликовал:

— Вот как оно должно быть! И никаких мрачных сцен в чудовищных одеждах. Посмотри на волхвов!

Волхвы восседали на четырехметровых металлических верблюдах. Эрленд хлопал в ладоши, когда они прыгали вверх-вниз. И младенец Иисус был невероятно красив, ростом с настоящего.

— Ты же не веришь в такие вертепы, — сказал Крюмме и шлепнул его сзади пониже дубленки.

— Немного верю. Сейчас. Но не дома.

Они успели съесть только салат из селедки с пивом и мороженое с красным вином, обсуждая шоколадные столы и то, кому они достанутся на съедение после Рождества.

— Бедным детям в Африке, — предположил Эрленд. — Подумай только, как бы они удивились, окажись перед таким столом.

— Или бедным детям в Дании.

— Эти бы не так удивились. Они наверняка видели фотографии в твоей газете. И, пожалуйста, разузнай насчет этого пиджака на спинке стула. Ведь это вполне может быть любовник Хенрика[3], подумай только, какой скандал! Потрясающе! Ты просто обязан разузнать! Когда ты вернешься?

— Как только ты помоешь свои сокровища.

— Я совсем про них забыл, — сказал Эрленд.

— Врешь. Не забыл. Ты только об этом и думаешь.

— Вовсе нет. Я вообще-то думал, что, может быть, можно украсить наш вертеп металлическими верблюдами.

Но, конечно, Крюмме был прав. Остаться одному перед стеклянным шкафчиком — вот все, о чем он думал.

Он закрыл за собой дверь и тщательно ее запер. Может, сначала заняться выпечкой, как, собственно, он и собирался накануне? Нет, сейчас не хочется пачкать руки в липком тесте, завтра у него будет предостаточно времени и на хлеб, и на песочный торт. Он выключил мобильный и включил беззвучный автоответчик на домашнем телефоне. Ручку на газовом камине он отвернул до отказа и некоторое время стоял и смотрел, как синие языки пламени вырываются из горелки и превращаются в желтый иллюзорный огненный занавес в камине. Когда он только приехал в Копенгаген, у него не было ни камина, ни печки и очень их не хватало. Он попросил друга снимать свой камин на видео в течение трех часов, и это видео включал по вечерам. Это было очень действенно, с треском, все как положено, казалось, тепло от экрана касалось его тела. Единственный недостаток был в том, что он не мог смотреть телевизор, пока горел камин. Лучше, конечно, было бы обзавестись настоящим камином, не газовым, раз уж он теперь живет в отдельной квартире, но противопожарная служба дома ему запретила. Однако он купил настоящие дрова и сложил их в корзину из блестящей стали слева от газового камина. Иллюзия была настолько полной, что кто-то из гостей однажды попытался вытряхнуть в камин пепельницу, в результате чего окурки попали в огнеупорное стекло и разлетелись во все стороны, окруженные бурей пепла.

Вид огня его успокаивал, расставлял все по местам. Пустая квартира вокруг, хороший день позади, Рождество впереди. Можно ли быть счастливее? И разве не обязан он устыдиться? Ведь есть бедные дети в Африке без шоколадного стола, эти войны, о которых Крюмме знал все и иногда обсуждал с ним. Нищета.