Тот, кого я хочу - страница 2

Была обута в дешевые кроссовки — приходилось много ходить. Одета просто, но аккуратно… Дорогая статусная одежда тоже может быть скромной, а кроссовки бывают из тонкой белой кожи и авторскими, как на мне сейчас.

Смотрю на себя в зеркало. Лицо как лицо. Глаза зеленые, нос средний, губы пухлые. Брови заметные, как сейчас модно, кожа гладкая. Шея длинная, грудь второго размера. Я не уродина, не инвалид. Даже лишнего веса нет… Любви тоже нет. Взаимной. А секс и зарплата — есть.

​

— Воробьева, к генеральному, — передает сообщение по телефону молодой мужской голос, это секретарь.

Кладу в специальную папку для докладов лист бумаги, принесенный из дома. Это лично для шефа, мой секрет. И добавляю упаковку презервативов. Основные обязанности у Марины Воробьевой, то есть у меня, не такие, как у других, и точно о них знает только еще один человек, тот, к которому меня сейчас вызывают. Так получилось.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Когда у нас все произошло, Евгений Федорович признался, что я сильно похожа на его первую девушку, он заметил это даже на маленькой фотографии в моем личном деле. А с той девушкой случилось… то, о чем рассказывать он не намерен. Со мной он чувствует себя молодым. Получается, я — ее копия, замена, суррогат. Вот так я себя и ощущаю.

Многие мне бы позавидовали. Секс — прекрасная штука, а с крутым гендиректором — тем более. Пусть и тайно, зато регулярно. Должна быть довольна. И долги закрыла. Но иногда очень хочется замуж или хотя бы ребеночка растить. Детей люблю.

Иду, как овца на заклание.

Прихожу в приемную, заставляю себя мягко улыбнуться секретарю, который не виноват в моих проблемах, получаю пожелание удачи в ответ и берусь за ручку двери. Я умею привлечь внимание парней, произвести впечатление — но только пока в отношения внезапно не вмешивается любовь.

Я — влюбчивая. Но к тому, кого люблю, подойти не могу, не смею. Совсем. Болезненно стесняюсь. Сразу кровь стучит в висках, слепящие круги мелькают перед глазами, ноги делаются ватными, и немыми — губы. Хоть бы однажды дошло до взаимности! Так нет. В последний раз я похудела на одиннадцать килограммов. Успокаивающие — мимо. Для меня любовь = отчаяние, подробности которого известны только моей подушке.

В последнее время думаю, что моя проблема как-то связана с попыткой изнасилования, в двенадцать лет. Новостройки привлекают маньяков. Помню, как сильно испугалась незнакомого мужчину с расстегнутыми штанами, бросившегося на меня на пустой лестничной клетке. И как ударила сапогом по тому, названия чего тогда не знала, и смогла убежать.

Тему секса в моей семье поднимать не принято. Когда я спросила маму, что делают в первую брачную ночь, ответ был таким:

— Муж научит.

Из-за этого я стала женщиной в двадцать пять лет. В наше время свободных интимных отношений. Никто не поверит, но это так. И до сегодняшнего утра надеялась, что заскоки девственности остались позади.

Вхожу к моему первому и единственному мужчине. Глаза на мокром месте. Как все было просто и понятно еще вчера! Хоть и цинично. А сегодня внутри меня все сопротивляется и желает быть с тем парнем. Что он сейчас делает? Как его зовут? Все мысли там — при входе в фирму.

Не хочу быть нечестной с Евгением, он мне ничего плохого не сделал, наоборот. Но как запретить себе чувствовать? Чувства ведь живут сами по себе.

Закрываю за собой сдвоенные двери, поворачиваюсь и сразу оказываюсь в крепких объятиях. Ждал у двери. Едва слышно клацает, запираясь, электронный замок. А меня сдавливают как в медвежьих лапах, слегка прижимая к стене. Все, что у меня было в руках, падает на пол.

Я собиралась переждать первое выражение чувств шефа, и попытаться объяснить или извиниться. Я обычно холодная, просто позволяю себя любить, его устраивает. Но когда поцелуи закрывают мне рот и глаза, а я с закрытыми веками все еще вижу перед собой как вживую парня у вертушки, со мной что-то происходит. Только не раскрывать глаз! Передо мной — ОН. В моих руках, под моими губами.

Хорошо, что мужчина рядом со мной молчит, так волшебство не исчезнет. Я стону от радости, отвечая поцелуями на его прикосновения. А пальцы сами ищут и расстегивают пуговицы. Снимаю с него пиджак, целуя подбородок с восхитительной чуть заметной шершавой щетиной. Потом надо наощупь расстегнуть пуговицы его рубашки. Шепчу, прижав палец к его губам: