Товарищ маркетолох - страница 30

– Только вспоминать? – осторожно уточнил Тарасов, – Я почему вас об этом спрашиваю, Николай Петрович, многие участники военных конфликтов за рубежом рассказывают, что там чувство Родины ощущалось ими как-то особенно остро. Вы же в свои тридцать лет уже успели побывать в двух зарубежных районах боевых действий.

– Успел, – буркнул Коновалов, – Просто мне была нужна практика освоения мною же и разработанного метода остеосинтеза, не более. Ни в моих правилах зарабатывать на крови или получать за это ордена, хотя и отказываться ни от того ни от другого я, как прагматик, не стал. Впрочем, как и кричать об этом на каждом шагу. Помните историю с ублюдком, оскорбившим доктора Рошаля и так и оставшимся безнаказанным?

– Есть такое дело, Николай Петрович, – неохотно подтвердил Тарасов, – Но вы не должны об этом особо беспокоиться, самоубийцы, а тем более политические, это не ваш профиль, насколько я разбираюсь в вашей области медицины. Хотя, между нами говоря, лично меня больше устроил бы такой вариант продолжения этой истории, при котором этот Немилов стал бы, гм, вашим безнадёжным пациентом…

– История, товарищ подполковник, – с горьким сожалением возразил Коновалов, – Как вы помните из речей товарища Сталина, не терпит сослагательного наклонения!

– А как вы, кстати, сами относитесь к такой неоднозначной личности, какой был Сталин, Николай Петрович? – как утопающий за соломинку уцепился Тарасов за мелькнувший в словах Коновалова советский просвет.

– Неоднозначной? – недоумённо переспросил его Коновалов, – А вам не кажется, товарищ подполковник, что вы, как говорят тут у нас в деревне, «книжков обчиталися»? А от себя я бы добавил, что «книжков» преимущественно либералистического толка…

Хренью страдаете от неоднозначности –

Сталин – злой гений нашей палачности?!

Ну да, величайший Учитель да Кормчий,

Плюс эффективный манагер да прочее,

Короче, та еще сука во многозадачности!

Так плачьте же, люди, по неоднозначности –

Сталин – злой гений вашей палачности…12

– Сегодня, любого нормального руководителя нашей страны могут назвать неоднозначной личностью и это в лучшем случае! Иван IV Грозный, говорят, был кровавым тираном, ибо казнил более трёх тысяч человек. В «цивилизованной» Франции же во время одной только Варфоломеевской ночи зарезано более тридцати тысяч протестантов! В Англии за первую половину шестнадцатого века за одно только бродяжничество повесили около семидесяти тысяч. Продолжать? С другой стороны, как мне кажется, нормальный человек никогда не согласился бы руководить страной с таким непредсказуемым прошлым, как у России!

– Стишки ваши? – мрачно спросил уязвлённый Тарасов, – Так себе, если честно, стишки! Но я, правда, в поэзии не очень-то и разбираюсь. Единственное, что я понял из ваших, гм, виршей, так это то, что вы полностью реабилитируете Сталина. Почему?

– Кто, я? – изумился Коновалов, – Реабилитирую? Да кто я такой, товарищ подполковник, чтобы судить или оправдывать самого Сталина? И без меня хватает жалких ничтожеств, этих мосек, которые только и делают, что круглыми сутками в своих блогах и соцсетях полощут его имя! Я сказал только то, что сказал, товарищ подполковник, и добавить могу только слова Михаила Шолохова: «Да, был культ личности – но была и личность!»

Оба собеседника напряжённо замолчали. Пора на пенсию, коль давно уже её заслужил, подумал Тарасов. Неужели с годами я и впрямь становлюсь либерастом? Не хотелось бы, ой не хотелось бы. Не приветствуется это как-то в нашей профессиональной среде. Всё, решено! С женой и её престарелой мамашей на такие темы я больше не разговариваю!

– А ваши стишки ещё того хуже!!! – неожиданно выпалил молодой профессор, после чего оба недавних спорщика недоумённо переглянулись и дружно расхохотались.

– Ну хорошо, Николай Петрович, – сдался Тарасов, – Если вы не хотите говорить об эпохе Сталина, то может быть тогда поговорим об эпохе более развитого социализма? Я имею в виду времена правления Леонида Ильича Брежнева.

– Да понял я, какую именно эпоху вы имели в виду, товарищ подполковник, – недовольно проворчал Коновалов, – Вот только говорить «более развитого социализма», вообще-то, будет неправомерно как с филологической, так и с исторической точек зрения. Вы успели пожить в те времена и, наверное, помните, что понятие «развитого социализма» является настолько самостоятельным, что любая приставка будет искажать его изначальный смысл. К примеру, Юрий Андропов, ставший Генеральным секретарём после умершего Леонида Брежнева, провозглашал идею «совершенствования развитого социализма», которая также стала устойчивым сочетанием слов, то есть по сути неологизмом.