Товарищ мой - страница 14

...Суматошный мой день начинается рано.

Дел — навалом, звонки и народу полно.

Но когда салютует волшебным экраном

Через улицу, в доме напротив, окно,

Входит в комнату память.

Встают побратимы

В длиннополых шинелях

Еще без погон.

Сквозь кинжальный огонь

В рукопашную шли мы

И еще знать не знали про Вечный огонь.

Память словно экран.

Проступает все четче

Обрамленное шлемом, как нимбом, лицо.

Украинский испанец, отчаянный летчик,

Прилетавший для связи к зажатым в кольцо.

Под огнем оторвался от пашни не сразу

В рваных клочьях обшивки хромой самолет.

Скрылся в тучах,

Да вот не вернулся на базу,

А механик сидит возле неба и ждет.

Недотрога студенточка, кажется Светка,

В штаб отряда сдала комсомольский билет,

Как ушла

В сорок первом, в июле, в разведку,

Век уже на исходе,

Девчонки все нет.

А недавно скончался конструктор ведущий,

Партизан, ей тогда заменявший отца,

И, представьте, нашли у него под подушкой

Тот билет довоенного образца.

Люди спросят:

А был ведь обозник ледащий,

В лагерях свою совесть сменявший на хлеб.

Только он не пропавший,

Он просто пропащий,

И вопрос о его воскрешенье нелеп.

Возвратился бы — может, его бы простили,

Но страшился предстать перед очи отца.

Ходит слух,

Что он заживо сгнил в Аргентине...

В страшной сказке

Не сыщешь печальней конца.

Ладно, хватит о нем...

Счастлив я своей долей,

Тем, что видел

Бесстрашных и гордых людей,

С ними я перешел жизни минное поле,

Верил в завтрашний день,

Встретил завтрашний день.

Но сегодня, ребята, прощаюсь я с вами.

Хоть не в силах свои регулировать сны,

Наяву утверждаю — пришло расставанье,

Вы уже никогда не вернетесь с войны.

Не исчезли без вести,

А честно погибли.

Эту формулу надо принять как закон.

В колыбели планеты,

Как в братской могиле,

Спите вы, не дождавшись своих похорон.

Из военных времен в наши дни и событья

К вам тяну, как связист, телефонную нить.

Мы тогда назывались войсками прикрытья,

Нынче надо планету собою прикрыть.

Перевернута грозной эпохи страница.

Салютующих пушек развеялся дым...

Всем, кто верил и ждал,

Мы должны поклониться

Долгим русским, советским

Поклоном земным.

Спрятать поздние слезы,

Быть может, удастся.

Безутешного горя хватив через край,

Обратимся, друзья, к своему Государству:

Ты пропавшими

Больше сынов не считай!

Пусть их вдовы и сестры,

Их дети и внуки ,

Станут с семьями тех, кто погиб, наравне,

Им вручи извещенье о вечной разлуке,

Объяви, что погибли они на войне.

Для бессмертья нет рангов

И нет категорий —

Кто исчез без следа,

Кто — по справкам — убит.

Все на фронте сгоревшие —

Гордость и горе,

Обо всех и о каждом Отчизна скорбит.

Так тревожно кончается это столетье,

Перенесшее две мировые войны.

Против нас замышляют сегодня и третью,

Их ракеты крылатые наведены.

Расщеплен злою волей отчаянных бестий

Дикий атом...

В реакторах адских бурля,

Угрожает он сделать пропавшей без вести

Во Вселенной теперь всю планету Земля.

Перед новой опасностью все мы едины.

Нашей доброй планете пропасть не дадим.

Для истории равенство необходимо:

Мертвым вечная слава,

И слава живым.

Не пропали без вести и вы, наши предки,

Вы являетесь нам, не состарясь ничуть,—

Комсомолочка, что не пришла из разведки,

И пилот, что не смог до своих дотянуть.

Имена ваши

Мы нанесем на гранитные плиты,

На бетон и на мрамор

И вплавим в металл.

Повторим нашу клятву:

Никто не забыт, и ничто не забыто,

И добавим:

Без вести никто не пропал!