Товарищ Сталин: роман с охранительными ведомствами Его Императорского Величества - страница 22
Отвлечение внимания читателя на Мордехая хочу завершить упоминанием об одном удивительно феномене: я обратил внимание на то, что обрусевшие инородцы (термин нашего дорогого Ильича), становясь выдающимися русскими литераторами, обретают в некоторой степени дар пророчества. В начале этой книги я уже писал о предсказании прихода Семинариста Ф. Достоевским, есть некоторые пророческие мотивы и у Н. Карамзина (я имею в виду кое-что в его записке о древней и новой России), в случае же с Мордехаем можно обратиться к Н. Гоголю: весьма четкое предвестие о приближении этого исторического персонажа содержится в «Тарасе Бульбе». Всемогущий Мордехай (у Гоголя он именуется «Мардохай») появляется в варшавских сценах этой повести и произносит замечательную фразу: «Когда мы да Бог захочем сделать, то уже будет так, как нужно!»
В этой фразе, конечно, если исключить из нее опиум для народа в виде Бога, заменив его словом «пролетариат», уже ощущается поступь Призрака, шагающего по Европе. Чтобы мы не сомневались, о ком идет речь, Гоголь сообщает, что лицо Мордехая было в шрамах: Мордехай-Карл, как известно, в молодости буршиковствовал и с гордостью носил на своей морде следы студенческих дуэлей. Вот так, господа.
Однако простота пути ко «всеобщему счастью» («отнять и поделить») и проповедуемый им философский примитивизм привели к нему многих последователей, часть которых, впрочем, только шныряла вокруг и в массе «истинных марксистов», стремясь поймать свою рыбку в мутной воде, взболтанной этим грязным отравителем колодцев человеческого духа.
К какой же части этих «последователей» принадлежал наш товарищ Сталин?
Скорее всего, к чисто бандитской фракции, возникшей в сонме последователей вышеописанного гуру. Наш вождь обладал всеми чертами характера, присущими высшим уголовным авторитетам и крестным отцам, — чисто шизоидными качествами: погруженность в свой внутренний мир, нонконформизм даже в житейских мелочах, неспособность к сопереживанию, нелюдимость, замкнутость и т. п. Конечно, по сравнению с «основоположником», он был работягой: честным трудом получая 20–25 рублей в месяц, он в своей жизни проработал целых 14 месяцев, после чего стал «партийным» нахлебником-«функционером». Замечателен в свете этого факта ответ, данный его сыном Яковом (жившим в гражданском браке с еврейкой) на вопрос немецких нацистов об отношении к евреям. Яков сообщил, что в его семье (очевидно, включая товарища Сталина) всегда считали евреев нацией, не приспособленной к полезному труду. Видимо, писанину своего папаши Яков относил к «полезному труду». Чтобы охарактеризовать степень полезности сталинских скрижалей, дадим здесь окончание сталинской оды Павла Васильева, первые строки которой использованы в качестве эпиграфа к этой книге:
При всем своем двойственном личном отношении к Сталину, с оценкой Павлом Васильевым его «литературного» наследия я абсолютно согласен и готов распространить эту оценку на все прочие сокровищницы марксистской научной, философской и политической мысли.
В связи с вышеизложенным стоит напомнить, что некий Еврей из Вифлеема, с тенью Которого так настойчиво и бесславно боролись и сам Мордехай, и его интернациональная шайка, прежде чем выйти к людям со Словом Господа, более десяти лет работал плотником в Назарете.
1903 год в этом интермеццо я выделил не только потому, что у меня случайно оказалась упомянутая книга «Доклады Тифлисской Городской Думы» этого года издания, и не потому, что это был последний относительно мирный год перед позорной русско-японской войной и «первой русской революцией». Для меня этот год имеет сугубо личное значение: в 1903 году в относительно далекой от Тифлиса Одессе родились мои мать и отец, и то, что происходило в то время в подполье Закавказья и в подполье всей Российской империи, исковеркало их жизни. Журналюги, русскоязычные политики и политологи новейшего времени любят покрасоваться перед зрителями и слушателями, поминая «типично русские», как им кажется, вопросы «Что делать? и «Кто виноват?» Для меня всегда более типичным для империи Зла был вопрос «За что?» Подумайте и прикиньте, сколько миллионов раз можно повторить этот вопрос, изучая историю этой империи.