Трагедии моря - страница 7
Подобное описанному могло произойти на полуострове Порт-о-Шуа на западном берегу Ньюфаундленда в заливе Св. Лаврентия. Здесь археологи обнаружили богатые остатки аборигенных культур, существование которых в сильной степени зависело от моря.
Копьенос играл особую роль в питании аборигенов, свидетельством чему является огромное количество его костей, обнаруженных в кухонных отбросах на местах очагов бывших жилищ и даже в местах захоронений. В одной из могил нашли более двухсот нижних челюстей, в другой обнаружили кость с вырезанным на ней изображением копьеноса.
Жители Порт-о-Шуа были отнюдь не единственными людьми, чья жизнь была связана с копьеносом. Его кости находят в кухонных отбросах почти повсюду от острова Диско у северо-западной части Гренландии до Флориды на юге. Эти большие птицы снабжали яйцами и мясом обитателей западного побережья Атлантики не только летом, но и зимой. Гренландские инуиты (подобно скоттам XVII века на Гебридах) вытапливали жир копьеносов и запасали его на зиму в мешках, сделанных из надутых воздухом пищеводов тех же самых птиц. Индейцы, населявшие район от Лабрадора до Кейп-Кода, коптили или сушили мясо копьеносов, после чего оно могло сохраняться месяцами. Беотуки — последние коренные жители Ньюфаундленда — растирали высушенное содержимое яиц копьеносов в некое подобие муки и готовили из нее свои зимние пудинги.
В течение тысячелетий эта птица служила жизненно важным источником пищи для многих поколений людей, но это, видимо, не оказывало ощутимого влияния на популяции копьеносов. Древние люди, помня о будущем, не облагали птицу непосильной данью, они брали ровно столько, сколько им было нужно для пропитания. Поэтому неудивительно, что первые появившиеся здесь европейцы обнаружили колонии копьеносов по всему побережью от Лабрадора до Кейп-Кода. В ранних хрониках не было другого эпитета, кроме как «неисчислимые», для описания множества бескрылых гагарок на некоторых рыбопромысловых банках в открытом море.
…Апрельским утром 1534 года два бретонских шмака[6], из тех, что обычно использовались для лова трески в водах Terre Neuve[7], вышли из порта Сен-Мало в открытое море. Однако они не намеревались ловить рыбу; их зафрахтовал некий Жак Картье — сорокадвухлетний предприниматель с ястребиным лицом, чтобы узнать, чем можно поживиться во внутреннем море, которое французы называли La Grand Baie[8] — ныне залив Св. Лаврентия.
Эти два небольших шестидесятитонных судна успешно пересекли Западный[9] океан и открыли мыс Бонависта в северо-восточной части Ньюфаундленда. Там они натолкнулись на язык арктического пакового льда, дрейфующий на юг с Лабрадорским течением, и были вынуждены искать убежища в рыбацкой гавани Санта-Каталина. В ожидании, когда лед выпустит их из плена, моряки собрали и оснастили два рыболовных парусных барка десятиметровой длины, перевезенных через океан в разобранном виде. Как сообщает летописец этого путешествия, ветер наконец изменил направление и, отогнав льды в море, освободил проход на север вдоль побережья Ньюфаундленда:
«На 21-й день мая мы вышли из гавани… и плыли до самого Острова Птиц, который со всех сторон окружал ледяной барьер. Несмотря на это, два наших барка направились к острову, чтобы поживиться птицей, которой там было столько, что не поверишь, пока не убедишься собственными глазами; хотя сам остров не больше лиги[10] в окружности, он кажется битком набитым птицей [словно трюм корабля].
А в воздухе и на воде вокруг птиц было во сто крат больше, чем на самом острове. Некоторые из них, размером с гуся, имеют черно-белую окраску и клюв, как у баклана. Они все время держатся на воде, так как не умеют летать: у них очень маленькие, с человеческую ладонь, крылышки, с помощью которых они, впрочем, также быстро передвигаются по воде, как другие птицы летают по воздуху. Диву даешься, до чего они жирные. Мы называем их “Арponatz” и меньше чем за полчаса набиваем ими, словно камнями, оба барка; на каждом барке засолили по четыре-пять бочек мяса этих птиц, не считая тех, которых мы употребили в пищу в свежем виде».