Трактат о вдохновенье, рождающем великие изобретения - страница 9

Где же финиш, к которому по множеству маршу ртов стремятся изобретатели? Где же судьи, которые отмечают победителей в беге?

Финиш — это здание с вывеской «Бюро изобретений». Судьи — это эксперты, сотрудники бюро. Они работают в залах, заставленных шкафами с ящиками, похожими на каталог обширной библиотеки. В ящиках копии патентов на все изобретения, которые когда-либо были сделаны в любой стране: миллионы патентов! В ящиках сотни тысяч вырезок из журналов и книг с описанием изобретений. Здесь патенты на пароходы и мухоловки, самолеты и зубочистки, экскаваторы и подтяжки.

Здесь — вы слышите, как бьется сердце! Где-то здесь листовка, оттиснутая старым шрифтом с дореформенными «твердым знаком» и «ятью», с прямоугольной схемой на белом поле. Это патент Можайского на первый самолет! Привилегия П. Яблочкову на его «электрическую свечу»; статьи Циолковского; чертежи паровой машины, изобретенной Ползуновым. А не здесь ли привилегия Ломоносову «на делание разноцветного стекла, бисера и стекляруса, дабы он, Ломоносов, якобы первый в России тех вещей сыскатель, за понесенный им труд удовольствие иметь мог». Все это русское, бесспорное, наше… Здесь большие и малые изобретения, сделанные во всех странах мира.

Изобретатели посылают в бюро свои проекты с просьбой выдать им авторское свидетельство или патент. И бюро, как на спортивном финише, регистрирует дату прихода, дату получения проекта.

Пароход, станок, самолет — любая современная машина — это плод выдумки тысяч людей, и почти никогда не бывает так, чтобы изобретатель предложил машину, в которой все, до последней детали, выдумано заново. Чаще всего изобретения отличаются друг от друга какими-нибудь частностями, отстоят от предыдущего на какую-нибудь одну невысокую ступеньку.

Эксперты, с проектом в руках, принимаются шарить по ящикам, забираясь по лесенкам до самых верхних полок. Кропотливо листают патенты и вырезки, роются до тех пор, пока твердо не убедятся, что есть она, эта ступенька, что изобретатель действительно пришел первым и никто до него ничего подобного не предлагал. Только тогда выдают патент или авторское свидетельство.

Описание изобретения в патентной грамоте или в грамоте авторского свидетельства заканчивается маленьким раздельчиком, озаглавленным «Патентная формула» или «Сущность изобретения». Здесь скупыми и точными словами формулируется самая сущность изобретения. Ее силятся выразить по возможности одной фразой. Посредине фразы жирным шрифтом отпечатано слово отличающийся. За ним и упоминается та ступенька нового, на которую поднялся изобретатель.

Патентная формула на автомобиль выглядела бы примерно в этом роде:

«Самодвижущаяся дорожная повозка, отличающаяся применением двигателя внутреннего сгорания».

Но патент с такой широкой формулой вряд ли выдадут. Это означало бы объявить одного человека владельцем идеи всех возможных автомобилей. А ведь разновидностей автомашин может быть тысячи. Коллективное творчество в целой области техники затормозится.

А такая патентная формула наверное допустима:

«Рулевое колесо автомобиля, отличающееся тем, что в целях удобства управления его обод сделан овальным».

Я видел на выставке в Париже модель автомобиля с овальной баранкой. Говорят, действительно удобно.

На широких патентных формулировках люди обжигались. В XVIII веке было так, что английский изобретатель Севери, человек с большими связями в парламенте, под заявку на простейший паровой насос изловчился получить патент на «движущую силу огня». С той поры блюстители закона, обнаружив в какой-либо машине огонь, принимались свистеть в свисток с горошиной, словно бы застукали узелок с краденым. Много лет подряд изобретателей тепловых двигателей принуждали идти на поклон к Севери, отсылать ему богатую дань. Получив кошелек с деньгами, Севери благосклонно разрешал применять в машине огонь. А при малом взносе куражился и тащил конкурента-изобретателя в суд. На сегодняшний взгляд, это выглядит таким же нахальством, как патент на способ дышать носом. Но в то время исключительное право Севери было сильным тормозом на пути развития паровой машины.