Трактат об эффективности - страница 15

1. В намеченном нами противопоставлении двух путей первый, «европейский» путь создания и воплощения образцов, лежит через противопоставление средства и цели. Когда цель идеально задана, то на следующем этапе мы ищем средств для ее претворения в жизнь (с учетом всего, что может встретиться нам на пути, включая противодействие чуждой воли и силы). Но можно пойти и другим путем: представить себе, что под планом (в смысле «плана действий») мы понимаем всякий разработанный проект, содержащий определенную последовательность операций, служащих средствами для достижения поставленной цели.

Средства и цель: с одной стороны, под рукой у нас есть уже почти готовый к раскрытию веер ресурсов (и инструментов, и опорных точек); а с другой стороны, на горизонте пребывает то, что мы считаем одновременно пределом и целью (telos), к чему мы неустанно идем, на что устремлен наш пристальный взгляд, что влечет нас, заставляет делать усилия и многое обещает взамен. Наличие этих двух уровней, их противопоставление оказывается таким устойчивым и удобным, что мы уже не думаем о них (скорее, мы думаем, исходя из них, но едва ли осознаем их). Функция у них самая общая: с их помощью мы схватываем то действие, от которого ждем эффекта (в самом общем смысле, действовать – это значит применять средства, обеспечивающие достижение поставленной цели; эффективность же обусловлена адекватностью средств поставленной цели). Надо сказать, что даже сегодня те, кто ищет новых моделей в области науки управления, не могут обойтись без этого отношения. Пусть даже придется изменить конфигурацию одного элемента этой пары, пусть придется пойти на крайности (крайняя точка – это когда, например, мы вынуждены признать, что поставленная цель – фикция, но фикция достаточно устойчивая, чтобы имплицировать полезные средства). Можно изменить рамки, заменить одну из сторон, но выйти за эти рамки очень трудно.

Рамки остаются – точнее говоря, остаются границы мысли. Тут-то мы и обнаруживаем – в Китае – такую трактовку эффективности, которая не только исключает любые планы, предписываемые обычному ходу событий, но вовсе не предусматривает поведения, руководствующегося различением средств и цели: эффективность представляется в таком случае не результатом «наложения» модели на реальную жизнь (теория составляется заранее, она должна охватить реальность с тем, чтобы впоследствии быть спроецированной на нее), а скорее, результатом ее «использования» (нужно извлечь пользу из потенциала, заложенного в конкретной ситуации). Перейдя на новые позиции (или хотя бы начав интересоваться ими постольку, поскольку они отличаются от наших), мы не можем не заметить новые перспективы: здесь главные роли отводятся не монтажу, не последовательности заранее разработанных и систематизированных операций и не расстановке опорных вех во времени (пределов, сроков) по программе, соответствующей поставленной цели. Короче говоря, нет ни идеальных рамок, ни заранее размеченных планов, ни «путей», ни даже того, что подразумевают под словом «путь» (дао) в Китае, ибо этот «путь» надо понимать совершенно не так, как у нас понимают «метод» (у нас под «методом» понимают последовательность шагов, которая позволяет прийти к чему-то, – к дао это не относится). Об этом речь пойдет дальше.

Возвращаясь снова (как бы кружным путем) к нашим теоретическим позициям, мы видим, что понятие «рассудительности», которое еще Аристотель представлял как посредничающее между теорией и практикой, оказывается четко определенным: рассудительный – это тот, кто умеет «обдумывать и выбирать» средства, идя к намеченной цели. Давайте посмотрим, как складывается такое умение. Аристотель пользуется аналогией с построением фигур в геометрии: точно так же, как геометр идет от искомой фигуры, используя регрессивный анализ, перебирая ряд необходимых операций в обратном порядке (последний шаг, полученный в результате анализа, оказывается первым с точки зрения генезиса), мы в данном случае идем от постановки цели, чтобы определить затем (тоже путем обратного анализа) ряд средств, которые ведут к достижению этой цели (и при этом последний обнаруженный шаг станет первым, с которого должно начинаться действие). Аристотель полностью отдает себе отчет в том, что модель, заимствованная у математиков, не может быть полностью адекватна, когда речь идет о человеческой деятельности (см. толкование, которое дает Пьер Обенк в своем эссе о «рассудительности»): 1. В отличие от математической обратимости, позволяющей с одинаковым успехом «прокручивать» серию шагов как вперед, так и назад, человеческая деятельность развивается в необратимом времени, и поскольку ее нельзя проверить иначе, как на опыте, инструментальная причина, совокупность выбранных средств, всегда остается только гипотетической; 2. Всегда остается опасность появления непредвиденных обстоятельств между выбранным средством достижения цели и самой целью, которые могут стать препятствием на пути эффекта, ожидаемого от избранных средств, и даже сделать недосягаемой самое поставленную цель; 3. Вследствие относительной автономии средства по отношению к цели может оказаться, что средство, порождая волну причин и последствий, рискует выйти за пределы искомой цели (аристотелевский пример такой причинной связи, непредумышленной и не-предзаданной: когда лекарство, вместо того, чтобы вылечить, случайно убивает больного).