Трактат об эффективности - страница 63

стр.

Именно так следует понимать принцип организации военного искусства, ибо иначе мы рискуем рассматривать его разве что как некоторую хитрую прикладную дисциплину и не увидеть целостной структуры: в основе его лежит, – и это говорится без обиняков – искусство вводить в заблуждение (Сунь-цзы, гл. 1 «И»; 7, «Цзюнь чэн»). Предполагается, что манипуляция имеет дело со скрытностью и засекреченностью, и если мы можем сделать что-либо, то должны показать противнику, что не можем; даже если мы начинаем делать что-то, должны убедить другого, что ничего не предпринимаем; если находимся близко, убедить его в том, что вас разделяет большое расстояние, и наоборот, и т.д. Первым преимуществом является, конечно, эффект внезапности, который в соединении с подвижностью, обусловленной отсутствием заданной диспозиции, позволяет атаковать врага там, где он менее всего защищен, начинать наступление тогда, когда он менее всего его ожидает (Сунь-цзы, гл. 1 «И», 7). Соответ-ствие между этими противоположностями будет полным, если скажем, что искусство наступления сводится к тому, чтобы противник «не знал, что оборонять»; а искусство оборонять сводится к тому, чтобы он «не знал, где совершать наступление» (Сунь-цзы, гл. 6 «Сю ши»).

Кроме возможности привести противника в замешательство посредством эффекта внезапности существует и другое преимущество – заставить противника занимать диспозицию не просто помимо его воли, но еще и так, чтобы ее легко было обнаружить: не ведая, откуда начнется наступление, противник начинает готовиться во многих местах одновременно, и, поступая так, оказывается в численном отношении слабее в каждой из этих точек. Слабость в количественном отношении, из-за которой враг терпит поражение, является не исходно данной, но обусловливается нашими манипуляции: если тот, кто пошел на поводу у другого, оказывается вынужден рассредоточиваться с целью обеспечить оборону со всех сторон, его противник предпринимает обратные действия –сосредотачивает свои силы на одном направлении. Вот почему меньший численный состав объясняется тем, что «требуется обезопасить себя от множества противников», а количественное превосходство находит свое объяснение в том, что «мы не обороняемся, а делаем так, чтобы от нас оборонялись». Другими словами, чем больше мер принимаешь с целью предохранить себя, тем больше лишаешь себя средств к обороне.

Как численность личного состава, так и его храбрость не являются исходными условиями, а зависят от эффективности. Напрасно перед началом боя противник будет заботиться о численном составе своих войск; лишь со временем его удастся убедить, что самое большое количество его сил было разбросано по разным точкам и не использовалось. Изложенная таким образом, возможность манипуляции оказывается настолько важной, что в трактате о ней упоминается неоднократно (Сунь-цзы, гл. 4 «Син» начало). Перед началом боя, утверждается в трактате, вполне разумно, что все верят в победу, но она не может быть одержана и теми, и другими. Несмотря на то, что главное на войне – стать непобедимым, и зависит это только от меня самого, данный принцип «работает» и у противника, и следовательно, может «обернуться» против меня. Чтобы стать непобедимым, я бесконечно долго «выжидаю». Не исключено, что, вопреки моей воле, неприятель поступит аналогичным образом; что, находясь в безупречной форме, он не подставится, не окажет мне ту добрую услугу, которой я от него жду. Здесь нам придется согласиться, что «нельзя добиться, чтобы противник был побежден». Но тогда мы утверждаем обратное: «победу можно одержать всегда». Позиция сильная и вызывающе скандальная; ее можно объяснить только тем, что сама идея случайного, исходящая от другого, как-то невзначай растворилась в идеи манипуляции, проводимой нами: между этими двумя идеями вклинивается идея процесса, при помощи которого я начинаю вносить незначительные изменения в обстановку, да так, что мне оказывается достаточно, чтобы другой, независимо от того, совершает он просчеты или нет, лишает он себя средств к защите или нет, в результате лишь занял диспозицию, чтобы я, не занимая ее, мог тем не менее констатировать свое превосходство над противником. И мне не надо больше выжидать, чтобы противник стал ошибаться и упорствовать в своем заблуждении; как только он начал приобретать форму по моей воле, он мне подчиняется и я преобразую его (так я могу его заставить защищаться, а значит, становиться слабее и в конечном итоге сдаться). Строгая противоположность позиций, характеризующая мои отношения с противником (то, что зависит от него, обратно тому, что зависит от меня, и каждый мысленно сосредоточен на своей непобедимости) теряет свое значение, ведь обе позиции не расположены в одной плоскости, вернее, у них один и тот же плацдарм для проведения военных действий, но они различаются степенью актуализации.