Транзит на Арканар - страница 4
1963 год. «Далекая Радуга». Ну, вот вам и коммунизм. Что делать нуль-физику Роберту Склярову, который не имеет таланта и обречен мыкаться в лаборантах? Ради любимой Тани он совершает преступление; в час планетарной катастрофы, чтобы спасти ей жизнь, он оставляет на погибель 10 детей. И вот дети погибли, они с Таней живы, а катастрофа в последний момент обошла столицу Радуги стороной. Теперь – только топиться.
Сверхмощная машина (ЭВМ из Массачусетса) попыталась поработить человечество с первых минут своей жизни, еле выключить успели.
И вот 1964 год. Главное начато. «Трудно быть богом». И редакторше «Молодой гвардии» говорят: «Суши, мать, сухари». Мы читали, мы сравнивали, мы знали, что Арканар – это СССР, что после серых брежневских недотеп приходят черные Андроповы, что диссиденты – это обреченные книжники. А Стругацкие разбирались со злом. Как спасти Киру, доброго барона, узников совести из Веселой Башни? Смотреть, как жгут и пытают? Мы все были в шкуре дона Руматы Эсторского, и мы не могли смотреть на учеников Патриотической школы (заметьте, так называлась школа палачей). И дон Рэба пал от руки землянина Руматы, и Антона, этого самого Румату, нашли его товарищи со звездолета с мечом в руках, среди трупов. И был прекрасный немецкий фильм, и Алексей Герман уже который год ставит свою версию. И в брежневский застой лейтенант Ильин взял пистолет и пошел стрелять в правительственную машину. И погибший в лагерях Юрий Галансков написал – в это же время: «Вставайте и доломайте гнилую тюрьму государства!» И Юрий Кузнецов решил захватить самолет и улететь из СССР…
А у нас к тому же не было запасной благополучной планеты, на которую можно бы было улететь… В 1965 году появляется ироничнейший «Понедельник начинается в субботу». Вроде бы безобидно, но даже в институте НИИЧАВО, где маги, ведьмы, колдуны, руководят бюрократы и заставляют магов сдавать ключи и выпускать стенгазету.
И тут же идут в печать «Хищные вещи века», где благоденствие доводит людей до разработки непреодолимого наркотика, с которым придется бороться (коммунарам с Севера) пытками и казнями; книг не читают, хотя их дают даром; приличные дамы по ночам устраивают оргии, поедая мозг живых обезьян, а молодежь впадает в экстаз на «дрожке» и считает, что все на свете – «чушики».
Сборник из «Попытки к бегству» и «Хищных вещей века» вышел благодаря предисловию И. Ефремова, хотя он заметил устно, что «авторы не туда идут». А тут пишется и публикуется в «Ангаре» «Сказка о Тройке» (1968 год). Это уже точно политическая сатира. «Ангара» перестает выходить.
«Улитка на склоне» с ее ужасами непрошенного, ничтожного прогресса без обратной связи вообще печаталась фрагментарно в 1966 и 1968 годах; полностью она появится тогда, когда выйдет не в Иркутске и не в журнале «Сказка о Тройке», то есть уже в перестройку. В 1988 году.
А тут еще разгромные «Гадкие лебеди» в 1967 году печатают за границей без спроса, минуя визу авторов. А время опасное: скамья подсудимых еще теплая от Даниэля и Синявского. «Гадкие лебеди» – жуткий пасквиль, то есть жуткий реализм. Человечество пьет, крадет, терпит диктатуру, пресмыкается. А как нас будут спасать? Прилетят мокрецы, сманят детей, устроят бесконечный дождь, превратят спиртное в воду, и будет человечество драпать от этих спасителей под охраной армии, и выйдет солнце, и начнет таять город…
И тот же 1968 год – «Второе нашествие марсиан».
И вот сказано главное: 1969 год, «Обитаемый остров», диссидент и подпольщик Максим Каммерер. Неизвестные отцы, Башни пропаганды, выродки, на которых не действует эта пропаганда… им больно, они не впадают в экстаз. Планета Сарракш была нашим СССР, и только Земли, благополучной Земли с прогрессорами вроде Сикорски за нами не было. И мы знали: прав Максим, а не Странник: надо взорвать Центр, надо устранить Башни, и пусть голод, пусть шизофрения, пусть белые субмарины, которые надо топить. Все лучше идеологического излучения.
«Пикник на обочине» выходит в 1972-м, там во имя своей родной Мартышки наш герой Рэд Шухгард совершает подлость за подлостью: выносит из Зоны «ведьмин студень» и сознательно губит (как «отмычку») чистого юношу Артура.