Травинка на холодном ветру - страница 8

Восстановив в памяти тот разговор, Милена со стыдом была вынуждена признать, что совершенно забыла о словах ведуньи. Получив в своё полное распоряжение информаторий, она открыла для себя новый удивительный мир, затмивший всё остальное.

«Нехорошо получилось, – подумала девушка, – представляю, какой легкомысленной дурой я сейчас выгляжу».

– Не вини себя, милая, – сказала Аделинда, заметившая, как изменилась в лице её спутница. – Ты мне ничем не обязана и вольна принять любое решение. Я всего лишь хочу, чтобы ты стала сильной и способной постоять за себя и тех, кто тебе дорог.

– Наверное, на обучение уйдёт немало времени. – Неуверенно произнесла девушка. – Отцу может понадобиться помощь гораздо быстрее.

– Не сочти мои слова жестокими, но, подумай сама, какую помощь ты можешь сейчас ему предложить?

Против этого ей нечего было возразить. У беглой баронессы фон Кифернвальд не было ни средств, ни связей в столице, чтобы хоть что-то разузнать о судьбе отца. О том, чтобы ему помочь, и речи быть не могло. Ей стало совсем грустно от собственного бессилия, глаза наполнились слезами, а закрывавший большую часть лица платок не позволял их смахнуть с ресниц.

– Ты права, тётушка Ада, – всхлипнув, подтвердила Милена, – я об этом как-то не подумала.

– Не расстраивайся, – стала подбадривать девушку Аделинда. – Уныние в любом деле плохое подспорье. Если твёрдо решила учиться знахарским премудростям, то с завтрашнего дня и начнём.

– Почему не с сегодняшнего?

– Экая ты быстрая. Сегодня день для тебя непростой выдался. Отдохнёшь, выспишься хорошенько, а завтра и начнём. И будет лучше, если шар твой, каменный где-нибудь в сторонке полежит. До лучших времён.

Процесс обучения колдовским премудростям Милена представляла себе смутно. Сказочные истории и несколько услышанных в детстве страшилок сформировали у неё стойкое убеждение, что придётся пить кровь чёрного петуха, сдобренную могильным прахом, или что-нибудь не менее гадкое. Когда от Аделинды в первый раз поступило предложение стать знающей, Милена не стала всерьёз его рассматривать ещё и по другой причине. Баронессе фон Кифернвальд не пристало увлекаться подобными вещами, даже в том случае, когда заняться было совсем нечем.

Тогда ей казалось, что стоит только дождаться отца, и вернётся прежняя жизнь, в которой не нужно будет прятаться от людей архиепископа и блуждать по Дикому лесу. Барон смог бы надёжно защитить её от Берхарда, и, тем более, от несостоявшегося жениха Отто. В этом Милена нисколько не сомневалась, поэтому терпеливо ждала отца, только с ним и связывая окончание своего изгнания. Она потихоньку планировала будущее, начав с того, что барон фон Кифернвальд был обязан разорвать помолвку с запятнавшим свою репутацию фогтом Отто.

Следом, отец должен был потребовать от архиепископа официальных извинений и, может быть, некоторых компенсаций. Милена была бы совсем не против принять какое-нибудь драгоценное украшение в качестве извинений за несостоявшуюся свадьбу. Диадему, например или ожерелье, наподобие тех, что в прошлом длинном сезоне получила дочь правителя соседних земель, графа Этьена. По истечении положенного срока, семья её жениха не стала объявлять о свадьбе, вместо этого, прислав ларец с драгоценностями.

Граф счёл компенсацию достаточной, и разногласия не разрослись до вооружённого конфликта, которые иногда случались между обиженными друг на друга сеньорами. Всё было улажено мирно, как и подобает воспитанным людям. Самое главное, что дочь графа Этьена вышла из той ситуации с приобретением и без потери своей репутации. Недостаточная компенсация бросала тень на добропорядочность невесты, что могло самым неприятным образом сказаться на её судьбе.

От племянника самого архиепископа Остгренцского можно было ожидать весьма солидных отступных, поэтому Милена мечтала сразу о нескольких украшениях на выбор. Все эти планы рухнули в один миг. Отец оказался лишённым свободы, а ей самой нужно было по-прежнему скрываться от властей. И хотя советник Вольфганг был назначен лишь временным управляющим, срок его полномочий не оговаривался, что не могло не насторожить беглую баронессу фон Кифернвальд. Как мудро заметила Аделинда, Милена была не в состоянии чем-либо помочь отцу, и от этого она чувствовала себя совершенно беспомощной. Предложение стать могущественной ведуньей пришлось как нельзя кстати.