«Треба знаты, як гуляты». Еврейская мистика - страница 3

Я была тихой, послушной девочкой, очень любила мать и не отважилась спросить, почему она… В общем, до конца своих дней мать была уверена, что я ничего не заметила.

Вот, – Берта тяжело перевела дыхание. – Кроме меня, об этом поступке не знает никто. Теперь… теперь я возвращаю вам кольцо. Я хочу, чтобы душа моей матери… – Берта запнулась. – Чтобы ее душа там, где она сейчас находится… В общем, чтобы ее не наказывали за этот поступок.

Хозяин взял со стола кольцо и снова поднес к глазам.

– Это очень дорогая вещь, – сказал он после минутного размышления. – Она была дорогой двадцать лет назад, а сегодня стоит куда больше. Вы уверены, что ваша мать украла ее в моем магазине?

Берта поморщилась.

– Ох, извините, – хозяин вернул кольцо в коробочку. – Вы уверены, что эта вещь принадлежала моему отцу?

– Абсолютно уверена. Все прошедшие годы, проходя мимо вашей витрины, я просила Всевышнего не наказывать мою мамочку. Вы возьмете кольцо?

– Да, – решительно произнес хозяин. – Я возьму это кольцо и подарю его своей дочери. Может быть, она вырастет похожей на вас.

Он привстал, перегнулся через стол и почтительно прикоснулся губами к дрожащим пальцам младшей сестры.

Записано со слов раввина Иерахмиеля Горелика, Холон.

Человек, вошедший в комнату Бааль-Шем-Това, излучал довольство и уверенность. Его сюртук был сшит из самого дорогого сукна, хромовые сапоги сияли, да и сам он лоснился и блестел, точно новенький серебряный рубль.

– Ребе, – сказал человек, кладя на стул туго набитый мешочек. – Ребе, тут сто золотых. Раздайте их бедным или используйте по своему усмотрению.

– Спасибо, – ответил Бааль-Шем-Тов. – Но что привело тебя ко мне, Авигдор?

– Ребе знает мое имя, – воскликнул польщенный посетитель. – Это большая честь для меня!

– Так о чем ты хотел попросить? – повторил Бааль-Шем-Тов.

– Ни о чем, – быстро ответил Авигдор. – Просто пришел засвидетельствовать почтение уважаемому цадику.

– Что-нибудь не ладится с заработком? Или со здоровьем? А может, у тебя нет детей?

Авигдор смутился, удивленный недогадливостью праведника. А ведь о нем рассказывали, будто он видит не только прошлое человека, но будущее его детей.

«Пожалуйста, – подумал Авигдор. – Вот вам разница между хасидскими байками и подлинным положением вещей».

– Спасибо, ребе, – вежливо ответил он, старясь говорить как можно более уважительным тоном. – Слава Б-гу, у меня все в полном порядке. Зарабатываю больше, чем могу потратить, жена – святая женщина, и к тому же красавица, шестеро здоровеньких почтительных детей. Чтоб не хуже, ребе, только чтоб не хуже.

– Подумай хорошенько, – настаивал праведник. – Может, ты забыл что-нибудь. Не спеши, подумай.

«А вдруг я и в самом деле о чем-то позабыл?» – испугался Авигдор и принялся лихорадочно перебирать в мыслях свои дела, здоровье жены, планы на замужество старшей дочери, учебу сыновей, здоровье, и снова – виды на будущие дела, ярмарки, договоры, поставщиков. Нет, все нормально складывалось, сочеталось, ладно двигалось, без скрипа и скрежета проворачивая невидимые колесики.

– Спасибо, ребе, – повторил Авигдор после долго молчания. – Благодарение Всевышнему, я ни в чем не нуждаюсь.

– Завидное качество, – одобрительно произнес Бааль-Шем-Тов. – Но давай я все-таки напишу тебе небольшое благословение.

Он взял листок бумаги, окунул в чернильницу гусиное перо и быстро вывел несколько строк. Дал чернилам высохнуть, сложил листик вчетверо, еще что-то черкнул, снова подождал и – наконец! – передал почтительно ожидающему Авигдору.

– Носи этот листик в кармане сюртука. И да благословит тебя Господь.

Авигдор послушно сунул листик во внутренний карман, попрощался, вышел из комнаты и почти сразу забыл о благословении. Вдруг навалилось множество дел, хороших, выгодных, но весьма хлопотливых. К вечеру он так замотался, что утренний разговор с праведником попросту улетучился из его головы.

Прошли годы. Колесо фортуны совершило очередной поворот, и Авигдор разорился. Все пошло прахом: сбережения, мельницы, доходные дома, ткацкая фабричка, лесопилка, даже из собственного дома выкинули – продали за долги. От позора Авигдор увез семью из большого города. Как ходить по тем самым улицам, где он гордо разъезжал в роскошном экипаже, как ждать милости от людей, которые еще совсем недавно сами домогались его благосклонности?