Требуется пришелец - страница 17

— Пошёл вон!.. — каким-то вибрирующим, на диво неприятным голосом исторг он в пространство. — Даже не прикасайся! Пошёл вон, я сказал!..

— Ты… кому?.. — еле выговорил Мурыгин.

— Ему! — бросил вне себя Костик и, с омерзением передёрнув плечами, вернулся на поросшую травкой дорогу.

— Что у вас тут произошло?

— А!.. — Костик махнул рукой.

Сергей Арсентьевич ошарашенно оглянулся на обезлюдевшее заовражье.

— Не со спасателями что-нибудь, надеюсь?..

— Нет…

Окончательно сбитый с толку Мурыгин последовал за рассерженным Стоеростиным. На пне творилось нечто феерическое. Наросты, короновавшие спил, стали заметно выше, крупнее, вычурнее и, что самое удивительное, приняли разные цвета. Казалось, яркие пятна зазывно помигивают. Обман зрения скорее всего.

— Ага… — злорадно проскрипел Костик. — Подлизывайся, подлизывайся теперь… — Присел на травянистый бугорок, обернулся к Мурыгину, добавил сварливо: — Имей в виду, он не только гладит, он ещё, оказывается, за шкирку берёт…

— За шкирку?..

— Ну не совсем за шкирку… Поперёк туловища… Дрессировщик хренов!

— Даже так?.. — осунувшись, пробормотал Мурыгин. Попытался представить, содрогнулся. — Слушай, — сказал он, присаживаясь рядом. — Может, нам, пока не стемнело, в город вернуться?.. Давай решать.

Стоеростин не ответил. Ладно, пусть подумает. Тем более что и сам Мурыгин сильно сомневался в разумности своего предложения. Ну, допустим, вернутся… А дальше куда?

— Ну всё… всё… — расслабленно произнёс Костик. — Помирились, отстань…

Сергей Арсентьевич неприязненно покосился на товарища. Стоеростин сидел с умиротворённо смеженными веками и блаженной улыбкой на устах. Потом за компанию погладили и Мурыгина.

С прискорбием надо признать, что принципиальностью Костик не отличался никогда. Упрямство — да, упрямство твердокаменное! А вот принципиальности — ни на грош. Если ссорился с кем, то ненадолго, и, кстати, окружающие пользовались этим вовсю. Сколько раз внушал ему Сергей Арсентьевич: будь твёрже, умей себя поставить! Это в советские времена страна была большой богадельней, а теперь с тобой никто нянчиться не будет. Демократия юрского периода! Сожрут и не подавятся. Оглянуться не успеешь — окажешься без денег, без дома…

Не внял добрым советам — так в итоге и приключилось.

— Слушай!.. — не вынес Мурыгин. — Но это унизительно в конце концов — за шкирку! Ты ещё мяукать начни, с бантиком на верёвочке начни играть… А как же, прости за напыщенность, человеческое достоинство?

— Чего-чего?.. — не поверил своим ушам Костик. Оглянулся, уставился изумлённо. — А когда из тебя долги вышибали, где оно было, это твоё человеческое достоинство? За шкирку! Тебя там, думаю, даже и не за шкирку брали…

Мурыгин поперхнулся. О том, как из него вышибали долги, он бы предпочёл не вспоминать вообще.

— Или вот работал ты в газете, — с неспешной безжалостностью продолжал Костик. — Был ласков с начальством. Редактору подмурлыкивал, заведующему отделом… Потом нашкодил не там, где положено, и вышвырнули тебя на улицу… Скажешь, не так?

— Не так! — сказал Мурыгин. — Я тогда на принцип шёл!

Костик всхохотнул.

— Ну да, ну да! Раз пострадал, то, значит, за правду… Знаешь, не удивлюсь, если выяснится, что кошки тоже шкодят из принципа. Ну а как насчёт Раисы, свет, Леонидовны?.. Она-то тебя за что вышвырнула? Тоже за правду пострадал или всё-таки нашкодил?..

Мурыгин хотел встать, но Костик его удержал.

— Серый… — проникновенно молвил он. — Пойми, каждый из нас в какой-то степени кот… Вот ты, например, меня сегодня утром у колодца носом в пасту натыкал… Я ж не обижаюсь!

Сергею Арсентьевичу стало неловко. Вставать раздумал.

— Что-то жрать хочется, — сообщил он, расстёгивая сумку. — Ты как?

— На подножном корму, — с достоинством ответствовал Костик. — Полна миска деликатесов…

— Правда, что ль, деликатесы? — усомнился Мурыгин.

Стоеростин тут же сходил к пеньку, принёс образцы для дегустации. Мурыгин, посомневавшись, принял из рук друга увесистый багровый отросток, пахнущий копчёностями, отведал с опаской… Да. Это не пища. Это снедь.

— Всё на вкус одинаково?

— Чёрное было всё одинаково. Вроде отбивной… А подлизываться начал — сам видишь: и цвет разный, и вкус… Не знает уже, чем угодить. Малиновую попробуй…