Третье откровение - страница 12

— Попроси его отслужить за меня мессу.

Нату было приятно сознавать, что родственник Лоры священник. Что ж, она и сама радовалась этому, будто своеобразной страховке. Именно тогда Лора шепнула Нату, что брат сможет помочь с его новым грандиозным проектом. Нат согласился и послал ее в Рим. Лора удивилась и возликовала, когда Рей сообщил, что будет ее сопровождать.

— Ты все рассказал Нату?

— Он сам настоял. — Рей потер переносицу. — Я только намекнул, что хочу получить полное отпущение грехов.

— Ты просто ужасен.

— Можешь не сомневаться.

Воспитанная в католической вере, Лора давным-давно почувствовала, как узы религии ослабли, а затем и вовсе растворились в повседневной жизни. Она не так далеко отошла от веры, как, судя по всему, отошел Рей. И все же возможность провести с ним несколько дней в Риме привела ее в восторг.

С раскаянием за очередное грехопадение придется подождать.

Она не собиралась смущать брата известием об отношениях с Реем, вот почему отправилась на встречу одна.

Когда Лора подошла к воротам, дежурный гвардеец отрывисто козырнул. Она объяснила, что обедает в доме Святой Марфы с отцом Джоном Берком. Взгляд в список — и ворота открылись, словно по волшебству. Охранник проводил Лору до места, откуда была видна обитель священников, где жил ее брат. И она сразу же заметила Джона, дожидавшегося ее перед зданием. Он узнал сестру, и Лора, подбежав, кинулась ему на шею. Через полминуты Джон смущенно отстранился.

— Еще слухи пойдут…

— О Джон! — рассмеялась Лора.

— Священнику не полагается тонуть в объятиях красивой женщины, — сказал Джон. — Даже если она его сестра.

Лора взяла его за руку.

— Так лучше? — насмешливо спросила она.

— Гораздо. Я очень рад, что ты приехала. Пойдем внутрь. Наконец-то я покажу тебе, где живу.

Войдя в здание, они оказались на балконе над первым этажом, к которому слева и справа поднимались две дугообразные лестницы. Прямо под ним стоял стол консьержа. Внутреннее убранство здания не привлекало внимания, позволяя сосредоточиться на том, что его окружало. От главного входа за вымощенной булыжником улицей открывалась громада базилики Святого Петра — вид сбоку, которым редко любуются туристы. Слева в маленьком сквере о чем-то шептал фонтан. Чуть дальше стоял ряд бензоколонок для служебных машин, из-за них выглядывал уголок Ватиканской обсерватории. Чтобы попасть в папскую академию, где работал Джон, надо было обойти собор, взобраться на довольно крутой холм — но, в конце концов, Ватикан ведь и есть один из семи римских холмов, — пройти еще через один сквер, и вот он, храм знаний.

Дом Святой Марфы, построенный Иоанном Павлом II, служил жилищем и для ватиканских прелатов, и для священников, приезжающих в Рим, — гораздо более удобным, чем прежняя обитель каса дель Клеро у пьяцца Навона или обычный отель. Разумеется, американские епископы останавливались также на вилле Стритч.

Почти все места в обеденном зале уже были заняты, и в воздухе висел приглушенный гул голосов. Лора удивилась количеству епископов.

— И архиепископов, — добавил Джон, проводя сестру к свободному столику. — Чем-то напоминает Пентагон, полный генералов без армий. Все эти люди формально возглавляют епархии, которые в настоящее время находятся in partibus infidelium.[10] То есть которых больше нет.

Монахини принесли еду: макароны, хлеб. Бутылки с белым и красным вином уже стояли на столе. Жизнерадостная молодая послушница разлила из большой неглубокой миски по тарелкам суп. Джон по-итальянски объяснил, что Лора его сестра. Девушка лучезарно улыбнулась.

— Ну и что у тебя здесь, Джон, комната, квартира?

— Две комнаты и ванная.

— И ты ходишь на работу пешком?

— Да. Слава богу.

Когда Джон жил на вилле Стритч, расположенной за городом, и приходилось пробираться туда-обратно по знаменитым римским пробкам, у него появились опасения, что долго он так не выдержит. Разумеется, это назначение, как почти любое назначение в Ватикан, считалось «тепленьким местечком»: по умолчанию подразумевалось, что священник вступал на прямой путь к епископству. Но мучительная дорога, которой начинался и заканчивался день, все омрачала. Джон считал ее наказанием, духовным испытанием и начинал задумываться, нужна ли ему эта работа. Но переезд в дом Святой Марфы бесконечно упростил его жизнь, наполнив ее неким подобием безмятежности.