Третий фронт. Секретная дипломатия Второй мировой войны - страница 54
12.5. Совещание с Борманом, Герингом, Риббентропом, Удетом; формулируется первое сообщение о полете Гесса (вечернее сообщение о полете Гесса для «Национал-социалистише партайкорреспондент») 16.00–18.30. Совещание фюрера с гаулейтерами».
Если сопоставить все данные, то события 11 мая представляются в таком порядке: первое совещание у Гитлера и первое обсуждение известия о полете произошло с глазу на глаз с Борманом. Практически до вечера обсуждение этого, казалось, столь срочного дела не возобновлялось. Оно было продолжено лишь после того, как вечером прибыл Геринг. Видимых результатов совещание не принесло, поскольку никакой официальной информации для прессы не последовало. С английской стороны также не было сообщений.
Дискуссия возобновилась лишь на следующий день. Здесь инициативу проявил Риббентроп. Он высказал опасение, что Лондон может заявить, будто Гесс прибыл для заключения сепаратного мира. Подобная «новость» будет, по мнению министра иностранных дел, губительна для нацистской «оси», так как вызовет у союзников Германии сомнения в лояльности своего партнера. А ведь готовилось нападение на Советский Союз! Тогда Гитлер распорядился дать сообщение в прессу и радио. По предложению Бормана в этом тексте должно быть сказано о психически ненормальном состоянии Гесса. Сообщение готовилось долго: утвержден был лишь десятый (!) вариант. Его передали по радио в 20 часов. Что касается лондонского радио, то она сообщило о прибытии Гесса позднее, изобразив это как «бегство от Гитлера».
Тем временем продолжались поиски объяснения, наилучшего с пропагандистской точки зрения. Новая версия гласила: «идеалист» Геес был не в своем уме, но он хотел большей славы для Германии и пожертвовал собою во имя тех «миролюбивых предложений», которые Гитлер не раз направлял Англии.
Однако фюрер и его сообщники заботились не только о прессе. Так как Борман знал о контактах Гесса с отцом и сыном Хаусхоферами, то Альбрехта Хаусхофера срочно вызвали из Берлина в «Бергхоф». Здесь ему предложили в письменном виде изложить все, что ему известно о полете и идеях Гесса относительно Англии. Альбрехт написал обо всем весьма подробно.
Был вызван на допрос и наш давний знакомый Фриц Хессе. Казалось бы, почему? Ведь его ничто не связывало с Гессом, кроме совместной учебы у Хаусхофера. Но его стали спрашивать совсем не о Мюнхене 20-х годов. В резиденции Риббентропа, замке Фушль, Фрица Хессе (который ни о чем не подозревал!) стали допрашивать сам Риббентроп и Гиммлер.
— Что вы знаете о бегстве Гесса? — спросил Гиммлер.
— О каком бегстве?
Гиммлер пояснил:
— Гесс улетел в Англию, оставив письмо фюреру о том, что собирается связаться с герцогом Гамильтоном!
Будучи человеком осторожным, Хессе решил уйти от опасной темы и стал рассказывать, что в последний раз видел «заместителя фюрера» около года назад и тот говорил ему о твердой воле Гитлера «уничтожить всех англичан».
Тогда оба допрашивавших, видимо, решили открыть карты. Гиммлер прямо спросил:
— Фюрер хочет знать, каковы шансы мирного зондажа Гесса?
На это Хессе отвечал:
— Шансы невелики. Герцог Гамильтон — личность незначительная. У него нет связей ни с правительством, ни с Интеллидженс сервис. Я исключаю, что он может стать посредником для Гесса.
Гиммлер поставил «вопрос-ловушку»:
— А если Гамильтон писал об этом Гессу?[20]
Хессе не поддался на удочку, сказав, что такое письмо могло быть лишь провокацией англичан, которые захотели «завлечь Гесса».
Это объяснение обеспокоило Гиммлера:
— Вы хотите сказать, что Гесс может выдать намерения, связанные с Россией?
Ответил, однако, не Хессе, а его начальник Риббентроп:
— Гесс не в курсе!
После этого Гиммлер и Риббентроп убыли из Фушля. Министр на прощание обратился к своему подчиненному Хессе с такой сентенцией:
— Ах, если бы фюрер не попался на удочку этого идиота, который уверил его, будто можно с легкостью заключить мир с Англией! Представьте себе, он действительно верил в то, что Гесс добьется успеха!
Этот рассказ Фрица Хессе (у которого в данном случае не было особых оснований кривить душой) — серьезный элемент в противоречивых свидетельствах об отношении Гитлера к истории с Гессом. Ведь далеко не случайно многие историки на Западе склонны верить большому знатоку «коричневой» эпохи профессору Андреасу Хилльгруберу, писавшему, что «Гитлер перед своей свитой очень умело разыгрывал роль человека, застигнутого врасплох».