Третий король - страница 7

— Грубера обыскивали уже не однажды, и ни разу не удалось обнаружить чего-либо такого, что бросило бы тень на его незапятнанную репутацию.

— Вы выражаетесь сегодня несколько витиевато, Галерон.

— Возможно, шеф. Но мне не до смеха. Я уже получил известия из Вены. Грубера, естественно, ждали. За ним должны были следить...

Дидо хмыкнул.

— Человек, который знает, что за ним будут следить, всегда обеспечит себе отличное и незаметное прикрытие. Они его потеряли, верно?

— Верно. Он исчез. Сел в такси, за которым ехала в отдалении закамуфлированная радиомашина, которая потом передала его другой, а та в свою очередь третьей, чтобы Грубер не догадался, что его ведут...

— Они, конечно, считают, что это самый современный и ненавязчивый способ наблюдения за живым объектом, — иронически заметил Дидо. — Им бы еще черные бороды нацепить. Трое чернобородых гонятся за похитителем картин! Должен вам сказать, Галерон, что много лет я предвкушаю что-либо подобное. Но ничего такого, к сожалению, не попадается в том безбрежном море банальностей, которое являет собой мир преступников и полиции. Что же было дальше?

— Такси ни разу не остановилось. Ни на секунду. Но когда оно наконец подъехало к отелю, то выяснилось, что Грубера там нет.

— А чего они ждали? Неужели надеялись, что человек, который организует кражи картин по всему миру, покажет им свои бухгалтерские книги или же станет заключать свои сделки в присутствии нотариуса?

— Похоже на то, шеф. Австрийцы всегда удивляются, когда кто-то нарушает законы.

— Вы хотите сказать, что мы, в отличие от них, удивляемся, когда их кто-то не нарушает при малейшей же возможности? Продолжайте же.

— Это почти все. Как я уже сказал, Грубера в такси не оказалось. В нем сидела молодая элегантная женщина, стройная и невысокая, в то время как Грубер рослый, плотный, и ему лет шестьдесят, если не больше.

— Изумительное превращение!

— Молодая дама спокойно ушла, потому что у ее преследователей не было оснований или же приказаний для проверки у нее документов. Такси все-таки под каким-то предлогом осмотрели, но Грубера там, ясное дело, не нашли, хотя заглянули даже в багажник.

Молодой человек невольно улыбнулся, но тут же вновь принял серьезный вид.

— Итак, он бесследно исчез. — Дидо понимающе кивнул. — И теперь немцы вместе с австрийцами озабочены тем, что Грубер сидит себе где-то в Вене и инструктирует своих молодцов. Так, Галерон?

— Похоже что так, шеф.

— А вы что обо всем этом думаете?

— Я думаю то же самое. Мне кажется, что у Грубера не могло быть иной причины отрываться от преследования. Поездку в Вену он заранее не планировал, потому что заказал билет прямо при Гомесе из своей виллы. Немцы все тщательнейшим образом проверили.

— Итак, что мы имеем? Гомес прилетает из Южной Америки к Груберу и привозит с собой фотографии трех полотен Риберы, причем два из них находятся в коллекции его клиента, а третья, принадлежащая полякам, становится предметом переговоров двух знатоков. Расставшись с Грубером, Гомес возвращается в свою Южную Америку, а Грубер летит в Вену. Отсюда вытекает, что они ударили по рукам, и теперь дело только за тем, чтобы украсть польского Риберу и передать его миллионеру — нанимателю Гомеса.

— Конечно, шеф. Это, кажется, ясно. Кроме того, Вена совершенно естественный плацдарм для банды, орудующей в Польше. В австрийскую столицу ведет множество следов, и, можно полагать, туда свозятся для передачи клиентам произведения искусства, похищенные не только в Восточной Европе, но и в Италии. Впрочем, в данный момент это не столь важно...

— Верно, — опять кивнул Дидо. — Сейчас важнее всего необычайно четкий след, оставленный похитителями еще до преступления.

Признаюсь, шеф, меня это смущает. Грубер никогда не оставлял за собой даже тени того, что можно было бы назвать следом. Самым примечательным представляется мне вот что: и немецкая полиция, и Интерпол прекрасно знают Грубера как авантюриста высочайшего класса: вероятно, что именно он возглавляет ту огромную банду, жертвами которой пали в последние годы несколько европейских музеев. При этом, как видите, он нимало не встревожен, живет в покое и довольстве и чувствует себя отменно. Абсолютно ясно, что для его ареста, судебного процесса, вынесения приговора и ликвидации всей группы потребуются железные доказательства, чтобы их не могла опровергнуть целая армия адвокатов, которую мобилизует Грубер в момент опасности. То же, что мы имеем сейчас, как-то слишком просто, правда?