Третий выстрел - страница 8
- А теперь вы мне о себе расскажите!
Она рассмеялась.
- Все 9 0 с лишним лет ? Долго получится.
- Так мы ж никуда и не торопимся . Для начала д авайте с детства начнем. Вы где родились?
- В самом прекрасном городе на свете - в Одессе. Бывала?
- Да ну что вы! Я даже в Москве ни разу не была, нет, вру, пионерами нас возили, классе в пятом, что ли…
- Тогда понятно, как твой Игаль тебя заграницей соблазнил. Тоже ведь не была никогда?
Я развела руками - откуда? П осле музучилища - преподавать фортепиано в школу, там почти сразу Катьку родила, какая уж тут заграница.
- Ну, ясно. В общем, первое, что тебе нужно будет сделать, милая моя, когда ты разберешься со своими проблемами - это поехать в Одессу! Знаешь поговорку про Париж - мол, увидеть и умереть?
Я кивнула.
- Ерунда. Нельзя умереть, не увидев Одессы. Так что даже не думай! - подмигнула она. - Тем более, теперь она для вас та же заграница! - и рассмеялась.
- А кто ваш отец был?
- Папа мой был меламедом в хедере. Ты знаешь, что такое хедер?
Она произносила “хейдер”.
- Нет.
- Это школа для еврейских мальчиков, их туда в три года отдают. Крохотные совсем, но учиться уже обязаны. Хедер - школа частная, родители плати ли учителю , меламеду. Так что папа мой был очень уважаемым человеком!
- А кто не мог платить?
- Тех он тоже учил, но уже в талмуд-тора. Это ты точно не знаешь, что такое…
- Конечно, не знаю, - улыбнулась я.
- Это школа для сирот и детей из бедных семей. Для т ех, кто за обучение платить не может, а Тору знать все равно надо, как еврею без этого? . Так что там учили бесплатно , г отовили будущих ешиботников > [9] . Но если мальчик к четырнадцати годам особой склонности к углубленному изучению Торы не проявлял , то его отдавали учиться ремеслу. Все какая-то польза от бестолкового.
- Какому ремеслу?
- Да любому. Яшка вон электромонтером был поначалу…
- Что за Яшка? - поинтересовалась я . Н аверняка какая-то романтическая история. И не ошиблась.
- Это потом как-нибудь, - Иегудит вздохнула. - Жили мы на улице с говорящим названием - Ремесленн ая , в самом центре города, там, где она упиралась в Малую Арнаутскую…
- “Всю контрабанду делают в Одессе, на Малой Арнаутской”... - пробормотала я цитату из любимого романа.
- Что? - Встрепенулась Дита . - А, ну да, Ильф и Петров, читала, тоже наши ребята, одесские. Так вот, меламеда Хаима Рубинштейна знала вся Одесса! У нее прорвался знаменитый одесский акцент, да и говорить старушка стала как-то иначе, видно, воспоминания и Бенедиктин сделали свое дело. - Так что Фанни Рубин штейн был а не последняя невеста в городе!
- Так вы на самом деле Фанни? А Д ита?- засмеялась я.
- Дита - домашнее имя, но мне больше нравится мое родное, Фанни. Так и зови. Только я не поняла, здесь что смешного?
- Фанни … Ну вы как эта, которая в Ленина стреляла.
- Кто в Ленина стреляла?
- Фанни Каплан.
- Да какая Фанни Каплан ? В Ленина стреляла я.
ГЛАВА ВТОРАЯ. ПОБЕГ. МОСКВА-ОДЕССА, 1918
Обе очень нравились Фане - и Дина, и Дора. Она, конечно, знала, что это их псевдонимы , не настоящие имена. По-настоящему Дину зовут Анна - это та, что пониже и поплотней, молодая женщина, лицо которой немного портил длинноватый нос. Дина так привыкла к своему партийному прозвищу, что уже откликалась только на него, а на “Анну” даже не сразу реагировала. Дора, нареченная родителями Фейг ой , высокая, худая, строгая, как классная дама, и с горящими глазами фанатичной революционерки, выглядела гораздо старше своих 28 лет, и обращалась с жильцами квартиры номер пять как настоящая домовладелица. Хотя квартира-то была Динина.