Третья концепция равновесия - страница 15
Лукрецию вспомнился Фомич. «Интересный мужик. Два длива даже ЦУ не давал, а здесь тебе враз то ли отчебучка, то ли прочехвостка, а то и… Уж не использовал ли он меня? Но я же сам с этим демоном. Неужели все знал заранее? А! Может он сам все подстроил, и Ынтров тоже?!» Но вспомнились верхние сканирующие дуги Старого Ынтра, и версия отпала.
Скачкообразное движение мыслей прервало назойливое поскребывание во впускателе. Раздосадованный тем, что ему не дают додумать что-то очень важное, Кеша меланхолично нажал тумблер Разблокирования. Впускатель всхлопнулся, и в Техничку втиснулся робот-уборщик.
– Ежепуковая уборка, – гнусаво пропищал робот.
– Валяй, – мрачно согласился Техник.
И вдруг совершенно спонтанно выбросил вперед правую верхнюю и патетически произнес:
Уборщик замер. И, медленно поворотившись вокруг третьей вспомогательной, дребезжащим тенорком вопросил:
– Что, стишки, что ли? Уж не самого ли Корнелиуса Небывалого?
– Мои! – запальчиво ответствовал Лукреций и, запоздало сообразив, поперхнулся блюмом. – Ты откуда это стихами понимаешь, железяка заклюпоновая?
– Насчет железяки – это, брат Техник, давно мохом поросло, – ухмыльнулся робот-уборщик и игриво добавил: – А вот фокус-покус!
– Валяй, – повторно согласился Лукреций, снова погружаясь в объятия меланхолии.
Уборщик ухватился всеми верхними хватателями за голову и принялся отдирать ее. Раздался треск и скрежет металла.
«Доблюмился. Робот-самоубийца мерещится, – нехотя подумал Лукреций. – Надо бы это дело того…» И Лукреций нетвердой походкой направился мимо робота к своему бару.
За спиной лязгало и грохотало. Во все стороны сыпались шестеренки, разлетались куски покореженного металла, слышался треск высоковольтных разрядов и басовитое гудение плазменных вспышек. Эти техногенные звуки сопровождало гнусавое бормотание на странном наречии.
«Вот ведь, – удивился Лукреций, – ругательства-то из системы Айо-Какайна. Давненько я такого не слыхивал».
– Эй, почтеннейший, – гнусаво пропищали у него за спиной.
Лукреций не спеша развернулся к докучливому посетителю. На него уставились чем-то знакомые гляделки.
– Ты кто такой? – озадаченно вопросил Лукреций. – А робот куда делся?
– А я и есть тот самый. Но не робот, как видишь. Что, удался фокус?
– Куда как удался, – раздраженно пнул какой-то железный обломок Лукреций. Он не любил дурацких шуток. – А ну, вываливай отсюда!
– Это тебе, брат Техник, отсюда валить надо, да побыстрее.
– Чего-чего?! – грозно переспросил Кеша и недвусмысленно занес верхнюю с блюмом над головой аборигена.
– Помнишь, «У Сверхновой»? Шевели мозгой, Техник, времени-то в обрез. Я ведь тогда специально хотел тебя предупредить – не связывайся ты с этими Гравористыми. Дохлое это дело.
– А-а… Не тебя ли я завинтил своим коронным?
– Нам, Айо-Какайна, твои коронные не страшны. Это Ынтры, Ынтры меня пропотенцировали.
– Ну а теперь чего тебе?
– Мы за тобой давно наблюдаем.
– Ну, вы достали уже, наблюдатели! Куда ни кинь – везде наблюдатели…
– Ты ведь Цыца, из Лесопроходимцев, знаешь? – не сбавлял напора абориген, вперив свой указующий хоботок в Лукреция.
При упоминании Цыца Кеша насторожился.
– Ну так и что ж? Кто ж его не знает?
– Накрылся Цыц, – понизил голос абориген. – Пять дливов тому погорел на пустячном деле – и в Отстой. С тех пор ни слуху ни духу.
Верхняя правая с полузабытым блюмом медленно опустилась. С Цыцем у Лукреция случались интересные встречи. А десять дливов тому Цыц сделал ему любопытное предложение, и Лукреций это предложение не отверг. Сделку обмывали все в той же «У Сверхновой», изрядно повеселились. Затем Цыц отбыл и больше вестей о нем не поступало.
– И теперь, – продолжал абориген, – у нас одна надежда – на тебя, о Лукреций! И на твои чудесные и могучие устройства! – и вытянул дрожа – щий от волнения хоботок в направлении Карабобистого Ликатра.
– У кого же это у нас? – машинально поинтересовался Техник.
– У борцов за независимость Айо-Какайна!
– Да нет, брат, темнишь. Какая там независимость. А не пошел бы ты, ну, скажем, э-э…