Тревер и его книга - страница 3
Мама засмеялась, глядя в окно. Заходящее солнце отбрасывало в гостиную косые лучи, заставляя играть лучиками на темном лакированном дереве, глиняных вазах, полках с книгами: атласах, словарях, старинной энциклопедии.
Потом она взъерошила Треверу волосы, не глядя на него.
- Фантазер ты. Будешь спать на свежем воздухе, еще не то приснится.
Тревер промолчал. Как жаль, что мама ему не поверила. Но ведь он видел рот так явственно...
Незаметно от мамы Тревер взял книгу с собой в колледж.
Тревер не учился на "отлично", но и троечником его никто назвать не смог бы. Он старался делать домашние задания, добросовестно готовился к контрольным, как и все иногда списывал. Бывало, что списывали у него. Учительница зоологии, нервная накрашенная дамочка, как будто вынашивала на детей обиду за то, что они вообще приходили в класс и не упускала случая поиздеваться над учениками. К Треверу она особо не придралась, наверное откладывя издевательства до удобного момента.
На сегодняшнем уроке изучали сезонные миграции птиц. Учительница показала видео, снятое на озерах Северной Дакоты, покрытых миллионами птиц. За несколько километров от озер воздух гудел от звона их крыльев. А в небе, где одновременно носилось никак не менее ста тысяч особей, выстраивались, претерпевая метаморфозы, диковинные фигуры. Рассматривая их в воздухе, Тревер пытался угадать, о чем думают птицы. Но ничего не получалось. Книга лежала на его парте под тетрадкой. Миссис Гаглот незаметно подкралась сзади, со стороны лаборантской, пользуясь тем, что ученики смотрели фильм и ее перемещения оставались незамеченными. И схватила книгу, лежащую на столе Тревера.
- Так, молодой человек. Посторонний предмет на уроке? Придется вызвать ваших родителей.
- Пожалуйста, миссис Гаглот, - попросил было Тревер, но непреклонный преподавательницы не предвещал ничего хорошего. Обиднее всего, что дисциплину он по большому счету не нарушал, книга тихо и мирно отдыхала на столе под тетрадкой. Мальчик не только сам не успел ее толком рассмотреть, но и Коллинзу не успел показать.
Коллинз опережал Тревера в возрасте на целых два года, и мальчик гордился дружбой с ним. Коллинза уже встречался с девушкой из соседней школы. Вместе ходили на городские праздники и в кино. И Коллинз помогал ей делать домашние задания. Треверу Бэкки тоже нравилась, а еще больше ее сестра, которая не смотрела в сторону мальчика. Тревер надеялся, что Бэкки может заинтересоваться книгой и это наладит взаимоотношения его с сестрой. И вот теперь сам факт возвращения книги под вопросом.
- Ну что у тебя там, показывай, - по-деловому заявил Коллинз, повстречав Тревера на перемене. Выказывать более дружеские чувства на публике он не хотел, чтобы не ронять свой авторитет. Дружить с малышней считалось непрестижным. Если б не отец Тревера - пилот истребителя...
- Училка конфисковала книгу. Вернёт только родителям, - уныло ответил Тревер.
- И ты собираешься это так оставить? - возмутился Коллинз, - ты же не делал ничего плохого, даже не читал ее. Она просто хочет тебя подставить, повыпендриваться за твой счет.
- А что я могу сделать, - не понял Тревер.
- Зайди к ней после уроков. Постарайся уговорить. Скажи как тебе нравится биология в конце концов.
Тревер отдал должное идее приятеля, хотя терпеть не мог миссис Гаглот и ее уроки, скучнейшие и зануднейшие. За исключение фильмов, которые она иногда показывала. Но кто их не показывает? Математик разве что.
В конце дня он постучится в учительскую, подойдет к миссис Гаглот и скажет: "Миссис Гаглот, мне очень нравятся ваши уроки. Они такие интересные. Отдайте мне, пожалуйста, мою книгу, и не надо ничего говорить моим родителям". И она отдаст ему его книгу, разразившись потоком сентенций минут на двадцать. Придётся их дослушать, тут уж ничего не поделаешь.
Тревер и рассказать бы не мог, как он дожил до конца дня. Так ему сильно хотелось получить обратно свою книгу и закрыть этот вопрос с ненавистной миссис Гаглот. На последнем уроке он почти спал. Математик, бородатый малоразговорчивый мужчина, весь урок вычерчивал на доске формулы, доказывая теорему. Должно быть очень важную, без которой совершенно невозможно жить, но совершенно непонятную Треверу. Математик рисовал на доске круги, стрелки. Греческие буквы перемежались с латинскими. Знак суммы мелькал то там то сям. В какой-то момент мальчику показалось, что на доске возникла пентаграмма, а в классе запахло серой. Он встряхнул головой. Учитель уже стирал материал с доски, как-то воровато посматривая в сторону аудитории. Тревер постарался заглянуть в тетради других учеников, которые конспектировали урок, чтобы проверить свои предположения о пентаграмме. Но конец урока никто не записывал. Даже отличница их класса, Пупса Мальвинина, с деловым видом заканчивала играть в крестики-нолики сама с собой. Играть с ней уже никто не хотел, потому что она всегда выигрывала. Тревер так явственно видел пентаграмму, но обсудить ее появление на доске оказалось не с кем. Всем было наплевать на то, что рисовал учитель.