Тревожная служба - страница 19

Однако никто не разделил его сочувствия. Все продолжали молчать. Для них вопрос об унтер-офицере Греце был исчерпан. А мысли Юргена опять витали далеко-далеко. «Жаль!» — звучало в его ушах. Но это сказала Хелька. Да, да, Хелька, она сказала: «Жаль!», когда он увидел ее впервые и, смущенный, запинаясь, спросил: «Петер дома?» Именно тогда прозвучало ее веселое и кокетливое «жаль!». Ее неожиданное появление в бальном платье повергло его в смущение, а когда он услышал это «жаль!», то совсем растерялся. И все же он сумел взять себя в руки, и они тогда все втроем пошли на танцы... А здесь, в роте, из-за пропавшего магазина тоже, кажется, наплясались достаточно. И Греца наказали. А чего его жалеть? Наказание есть наказание. Кроме того, Грец ему, Юргену, никакой не друг. А во-вторых, не из-за его же, Юргена, магазина заварилась каша!

— Что значит «жаль»? — заметил он. — Нужно было получше смотреть!

Раздалась команда:

— Приготовиться к несению службы по охране государственной границы!

Эта команда вытеснила из головы случай с Грецем, Все внимание солдат сосредоточилось на одном: как рациональнее использовать время между этой командой и выходом на охрану границы. У каждого из них уже сотни раз служебный день начинался с этой команды, и каждый по-своему готовился ее выполнить. Юрген, например, как и многие, сначала курил, затем умывался, одевался и так далее. Но теперь Юрген до еды не курит. Правда, врач еще в начале службы сказал ему после очередного медицинского осмотра: «Вам не следует курить натощак!» Однако Юрген не послушал совета и поутру сразу хватался за сигарету. А вот после знакомства с Хелькой он вдруг вспомнил совет врача и перестал курить до еды. Нужно беречь здоровье не только для себя, но и для Хельки. Чего только не делает любовь!

Последние затяжки сигаретой. Юрген вырвался из плена своих мыслей о Хельке и стал надевать снаряжение. В узком шкафу висели два комплекта. В одном было заранее подготовлено все необходимое для пограничной службы. Это экономило время, которое требовалось для того, чтобы пристегнуть патронную сумку и надеть вещевой мешок.

Юрген взял ремень с патронной сумкой и едва не выронил ее: настолько она оказалась тяжелой. Пришлось перехватить другой рукой. «Проклятие! — подумал он. — Опять ребята решили подшутить и наложили в сумку камней. Ну, я вас разочарую, — решил он. — Не дам вам себя разыграть». И хотя его снаряжение весило значительно больше, чем обычно, он сделал вид, будто ничего не заметил, и придал лицу равнодушное выражение. А сам незаметно огляделся по сторонам: у кого появится на лице злорадная улыбочка. К его удивлению, никто не обращал на него внимания, все были заняты своими делами.

«Ну и здорово, подлецы, прикидываются! — рассердился Вебер. — Думали, что я разозлюсь, и теперь делают вид, будто они здесь ни при чем. Ну что ж, я подыграю им». Только во дворе, за собачьими конурами, убедившись, что за ним никто не следит, Юрген быстро раскрыл патронную сумку, чтобы незаметно выбросить камни. И тут кровь бросилась ему в лицо, а рука дернулась так, словно через сумку пропустили электрический ток высокого напряжения. Все его мысли о том, что он даст пищу для злорадства, о ротных шутниках, о проведенном отпуске, даже о Хельке вылетели у него из головы. Страшный испуг начисто стер все, только одна-единственная мысль билась в голове: «Нет, это невозможно. Как это могло случиться? Полный патронов лишний автоматный магазин в сумке! Как он мог туда попасть? Именно в моей сумке! Кто-то решил одурачить меня, иначе быть не может. Я был в отпуске. И в это время исчез магазин. Следовательно, я не мог сам сделать этого, никто так не подумает. И все же...»

Юрген стал лихорадочно вспоминать. Как это случилось? Возвращаясь с границы, каждый солдат сдает оружие и запасной магазин на склад. А как было в пятницу? Точно так же, как всегда. Иначе бы унтер-офицер Грец не принял у него автомат на хранение. Это же незыблемое правило: сдать запасной магазин и автомат.

Что же было необычного утром в пятницу?

«Ах да, — вспомнил Юрген, — я, как всегда, торопился». В разгоряченной памяти солдата стремительно промелькнули все события накануне его отъезда в отпуск. Командир роты разрешил им убыть сразу же после окончания ночного дежурства, в восемь часов утра, и все закрутилось в стремительном темпе: быстро из автомашины, доложить о результатах службы, почистить оружие, мгновенно переодеться в выходную форму и бегом к автобусам. Успеешь на автобус — выиграешь почти целые сутки к краткосрочному отпуску! И к удивлению отпускников, даже унтер-офицер Грец в этот раз долго не задерживал их на оружейном складе, принимая личное оружие.