Три цвета надежды - страница 10

Они поднялись в пентхаус, к самой ответственной части, и, представ пред ликом грозного родителя, вперившего свой взгляд в уверенно державшую себя Джинни, присели на диван в кабинете того. Собирающийся с мыслями, всё ещё молчаливый и поздоровавшийся лишь кивком, ювелир отвернулся на минуту к письменному столу. Пока на них смотрела его спина, Хосок, прося разрешения взглядом, подвел свою руку к руке девушки, и когда та одобряюще вильнула подбородком, накрыл ладонью маленькую ручку младшей подруги. Господин Чон обернулся, но перед ним была стойкая молодёжь, и она не испугалась его суровейшего выражения.

— Итак, чем занимаются твои родители? — сразу же перешёл к главному мужчина.

— Мой отец владеет фирмой, занимающейся доставкой продуктов в супермаркеты, а так же у нас два собственных продовольственных магазина, — ответила Джинни. — А мать не работает.

— Много родственников?

— Только старший брат. Он помогает во всём отцу, уже его заместитель, фактически…

— Слышал? — язвительно хмыкнул миллионер сыну, потрясясь от немого недовольного смеха. — У других сыновья не брезгуют помогать отцам и впрягаться в упряжку!

— Пап, у её брата совсем другая ситуация. Природа одарила его способными к экономическим функциям мозгами. Хотя по молодости он тоже чудил, развлекался. Все это делают! Потом, когда приходит время, остепеняются…

— И сколько ему сейчас? — сцепил за спиной руки господин Чон.

— На полгода младше меня, — стихая и снижая тон к концу предложения, невнятно пробрюзжал Хосок.

— Вот! И то уже за ум взялся!

— У каждого своё время для созревания, — вновь выставил защиту молодой человек. — У него ай кью выше в два раза, чем у меня! Мы не можем заниматься одним и тем же!

— А если бы у него член был в два раза длиннее, ты бы от того спать с женщинами перестал?! — гаркнул отец. Хосок извиняясь поглядел на Джинни.

— Пап, ну не при девушке же…

— А почему нет? Она же уже взрослая, ты же с ней уже туда-сюда всё там проделал, что грозишься мне тут внуком! — мужчина осмыслил, что сказал и немного убавил спеси и ярости. — Ладно, я буду рад внуку, если это так…

— Мы сходим к врачу, и я принесу тебе справку, если хочешь, — помнил Джей-Хоуп о своих связях и о том, что есть у него знакомые доктора, которые за деньги нарисуют, что угодно. Но, видимо, такой расклад угадывал и старший оппонент, иначе в кого бы было вырасти продуманному отпрыску? Всё, что мог сочинить Джей-Хоуп, его отец вполне мог продумать не хуже.

— Знаем мы эти справки и бумажки! Цена им — совесть! А у тебя её нет, мерзкий, неблагодарный мальчишка! Как тебя… Джинни? Ты хоть видишь, с кем связалась? — прищурился беспокойный владелец состояния, которому некому было передать его после себя так, чтобы оно не растаяло.

— Мы любим друг друга, — прильнула Джинни отрепетированным жестом к плечу друга. — Для меня он самый лучший.

— Самый лучший? А ты знаешь сколько у него сантиметров, а?

— Пап!..

— Молчи! Пусть ответит. Это мне скажет больше, чем твой фиговый лист, купленный в частной клинике.

— Пап, ты сам не знаешь, чего у меня там сколько! — прорвался Хосок, останавливая постыдные допросы. Не для себя — ему-то всё равно. Ему было неудобно перед Джинни, всё-таки, правда, она была ему как сестрёнка. Джей-Хоуп поглядел на неё, которую не видел около года, а не всматривался в неё — никогда в жизни. Угловатость подростка прошла, наметились определенные формы, легкий макияж превращал её в симпатичную, миниатюрную и обаятельную девчонку, с прелестными ямочками на щеках, как у Намджуна. Хосок дал себе ментально под дых и отвернулся. Пять дней без секса и мысли уже появляются преступные. Сеул этой ночью встретит его в окраинных и неблагополучных районах.

— Ладно, — сдавшись по этому направлению пропыхтел господин Чон. — Допустим. Сколько вы уже встречаетесь?

— Почти год! — хором сказали Джинни и Джей-Хоуп, и почти синхронно же уточнили: — Месяцев одиннадцать, с конца прошлой весны. Да, с мая, — закивала девчонка.

— Мы увиделись у того отцветавшего дерева, — романтично прижал к груди её руку в своей Хосок. — Я ещё не знал, как оно называется, и спросил у тебя. Такое розовое, такое красивое…