Три дня до смерти - страница 2

Прихрамывая, вошла в небольшую ванную с раковиной, двумя душевыми кабинками и четырьмя серыми шкафчиками у стены. Подергала за ручку каждый из них. Последний, на мою удачу, открылся с противным резким визгом, и глаза заслезились от повеявшей оттуда вони от старых теннисных туфель. Мой желудок взбунтовался. Внутри я нашла пару синих спортивных штанов размера XXL и огромную белую футболку. Больше ничего полезного.

Сбросив простыню, я натянула футболку, совсем не удивившись, что моё худенькое тело в ней утонуло. Нынешняя я оказалась на несколько дюймов выше прошлой. С большой грудью и пышными бедрами я менее всего походила на блондинку-беспризорницу, больше на соблазнительную женщину. Определенно прогресс во внешности. Подвернув низ футболки, я завязала её узлом на талии. И продолжила возиться со штанами, даже со шнурком они казались до смешного огромными.

Но это не имело значения. Любая одежда поможет мне выбраться отсюда. Обернув волосы простыней, я промокнула их, поскольку они начали оттаивать. Штаны так и норовили соскользнуть вниз, и мне приходилось периодически их поправлять. Пустующая дырочка вверху пупка намекала на исчезнувший пирсинг.

Из соседней комнаты послышались голоса. На цыпочках я подкралась к двери и приоткрыла её, выглядывая наружу. Судмедэксперт вернулась, безумно размахивая руками. Рыжие локоны до плеч подпрыгивали каждый раз, стоило ей повернуть голову. Её спутник оказался пожилым, седовласым и морщинистым, мужчиной в хирургическом костюме. Он взял свисающую с торца стола, на котором я раньше лежала, медкарту и бегло её просмотрел.

— Пэт, мертвецы просто так не воскресают, — произнес мужчина.

— Я знаю, доктор Томас. Но она была мертва. Я видела, как её привезли рано утром. Я открывала холодильник и выдвигала носилки, когда её пришли опознавать.

Кто мог меня опознать? Я жила одна. У меня даже не было дивана, с тех пор как Уолкинсов убили, а их дом разрушили.

— И она всё ещё была мертва, когда Джо положил её на стол, — продолжала Пэт, — а потом я отвлеклась на телефонный звонок. Вернувшись, приподняла простынь, и девушка выгнулась на столе дугой. Клянусь, подумала, мне померещилось, а потом она села.

— Понятно, — ответил доктор Томас голосом, в котором слышалось недоверие. — Физическое обследование показало, что она умерла от острой потери крови. И по-вашему, труп просто встал и вышел из комнаты?

Пэт уставилась на него, молча открывая и закрывая рот, так и не сказав ни слова.

— Последнее, что нам нужно, — продолжил доктор Томас, — чтобы семья этой девочки вчинила нам иск за то, что мы потеряли тело. Поэтому прекратите истерику и найдите её или будете искать другую работу.

Доктор Томас развернулся на каблуках и вышел через покачивающиеся двери, оставив Пэт одну. Она молча смотрела на остановившиеся створки, безвольно опустив руки.

— Я не рехнулась, ты сукин сын, — проговорила она тихо. Похоже, она совсем не боец. А затем Пэт застыла. Медленно она поворачивалась по кругу, осматривая комнату. И словно услышав шум, посмотрела в дальний угол комнаты. Я задержала дыхание и стала ждать.

— Привет? — сказала она. — Чалис? Чалис Фрост? Ты там?

Чалис[1] Фрост? Представляю, сколько насмешек она пережила в детстве. Наверное, поэтому она(я?) подсела на наркоту. Не то чтобы я хоть что-то об этом помнила. В качестве доказательства служили только следы на моих руках. И глубокий порез — чем больше я смотрела на него, тем больше убеждалась, что его края стягивались всё ближе друг к другу. Я исцелялась.

— Соберись, Пэт. У тебя повысился уровень сахара в крови, вот и всё. У тебя просто глюки.

Это уже слишком. Я вошла в комнату для вскрытия, руками удерживая спереди позаимствованные треники, желая хоть как-то защитить свою скромность. Дверь за мной закрылась с громким стуком. Пэт подпрыгнула и развернулась, приоткрыв от шока рот, её глаза стали размером с блюдце.

— Если это поможет, — сказала я странным для моих ушей голосом, — то вы не рехнулись.

Она побледнела, а затем грохнулась в обморок. Её голова с тошнотворным звуком ударилась о выложенный плиткой пол. Я поморщилась. Пэт лежала неподвижно, и лишь её грудь медленно опускалась и поднималась.