Три дня на расплату - страница 26

— А что делать? — Голос Ольги зазвенел.

— Прямо завтра сажать их с Ниной Васильевной в поезд. Дом в Переделкине пустой, родители все лето проведут у своих американских друзей во Флориде. Я встречу. Если крепкий сибирский мужичок свободен, пусть сопровождает их, кабинет к его услугам.

Ольга засмеялась: она знала, что Павлу нравятся ее бывшие мужья, в том числе и третий, писатель Илья Коновалов. Правда, Смоленский был еще не в курсе, что и Илья с недавнего времени тоже заимел приставку «экс».

— Какой ужас, Санек! Пока тебя не было, я места не находила! Так страшно! Она хоть догадывается, почему ей угрожают? Это наверняка связано с убийством Шерсткова. Может, Ольге удалось что раскопать, что-то узнать?

Смеляков смахнул со стола крошки печенья, аккуратно вымыл большую кружку, из которой любил пить чай. Обсуждать с Ларисой события сегодняшнего вечера не хотелось, он устал и не был расположен к разговору. Но, зная жену, понимал, что парой фраз не отделаться.

— Да что она может раскопать? А если и так, вряд ли кому успела хвост прищемить. И потом, это не обязательно связано с убийством Андрея и Одинцовой. Поди знай, какое осиное гнездо она разворотила ненароком.

— Да уж осиное… Змеиное! Случись, не дай бог, со мной такое, да я просто умру от разрыва сердца.

Смеляков обнял жену. Да, не дай бог. Только представить, что в опасности могут оказаться их двухлетняя Иринка и грудничок Илья, жар ошпаривал грудь и сердце колотилось так, что перехватывалось дыхание.

— Ты бы меньше обо всем этом думала, — он поцеловал жену в макушку. — А то, гляди, молоко пропадет. Все у Ольги будет нормально.

Из комнаты донеслось характерное покряхтывание: Илюшка просыпался точно по часам, ровно в полночь у него последнее кормление. Лариса высвободилась из объятий мужа, показала на мокрое пятно на груди — побежало молочко, тоже торопится. Александр наклонился, звучно поцеловал потемневший кружок на халате — Илюшкой пахнет!

Не было ничего для Смелякова дороже детей. Вот о таком доме — с любящей женой и кучей малышей — он мечтал с самого детства. В семь лет, накануне долгожданного похода в первый класс, у Шурика Смелякова не стало матери, умерла Ксения Валентиновна от перитонита. Неделю мучили ее боли в боку, она думала, что это печень расшалилась, но оттягивала визит к врачу — очень хотелось увидеть, как сын пойдет в первый класс. Отвела нарядного Шурика за ручку, порадовалась, хоть и морщилась от нестерпимой боли, какой у нее сынишка самостоятельный, ничуть не растерялся в многоголосой толпе. А через три часа, когда первоклашек отпустили домой, Сашеньку встретила зареванная бабушка.

Маму спасти не удалось. Отца Александр не знал никогда. В семь лет оказался сиротой. А еще через год, когда не стало и бабушки, был определен в детский дом.

Ольга Аристова вернулась в родной город с престижным дипломом МГУ, когда Александр уже год отработал на местном телевидении. Ольга, с ее замечательной способностью завязывать знакомства, Смелякова очаровала сразу. С ней было интересно, легко и не хотелось расставаться. Смеляков знал, что Ольга недавно развелась. И очень хорошо понимал ее: нельзя, в этом он был убежден, не хотеть ребенка от любимого человека.

Александр мечтал, чтобы именно Ольга, и никто другой, родила ему кучу детей. Об этом он ей сказал сразу же после их первой близости. И настоял, чтобы они немедленно расписались. Ольга всем говорила на свадьбе, что согласилась выйти за Смелякова по одной только причине: он круглый сирота! И это счастье, что она приобрела мужа без такого весомого довеска, как свекровь.

Через полтора года, когда они узнали, что Ольга никогда не сможет родить ребенка, Смеляков не стал любить жену меньше. Но что-то надломилось в нем. Как раньше, он уже не спешил с работы домой, если образовывался нечаянный междусобойчик, охотно принимал участие в складчине, допоздна обсуждал с коллегами внутриредакционные проблемы, шутил, говорил комплименты местным теледивам. И не очень переживал, когда пару раз изменил жене с ее подругой Ларисой Мориной. Тогда по местному телеканалу прокрутили фильм «Мимино» и все как один взывали к Мориной с нарочитым грузинским акцентом: «Ха-ачу Ларысу Ивановну!» Он тоже, провожая ее домой, шутливо прорычал: «Ха-ачу!»