Три дня одной весны - страница 25

Бедняк бедствует потому, что он глуп. Состояние может нажить лишь тот, кто обладает острым умом, твердым характером и ласковой речью. Достойнейшие качества, которых, слава Богу, не лишены были отец и дед Усмон Азиза. И сам он бесконечно благодарен создателю, наделившему его и умом, и волей, и крепкой рукой.

Он усмехнулся еще раз. Теперь уже над собой смеялся он, над своим ясным умом и гордым нравом! Где был его ум, когда отправлялся он в родные, но враждебные края? О чем он думал, меняя тепло очага на холод странствий? Надо было ему покорно пить яд чужбины, но до конца дней оставаться возле детей и жены. А теперь томит сердце неизвестность, и он не знает, не может знать, чем кончатся его скитания по родным камням.

Троим дали жизнь отец и мать: самому Усмону, его брату Сулаймону и сестре Оросте. Всех троих научил отец грамоте и основам веры, научил любить и понимать диваны великих поэтов древности — Шейха Саади, Ходжа Хафиза, Мирзо Бедиля и других; и всем троим терпеливо внушал, что образованный человек никогда не будет страдать.

«Однако страдаем, жестоко страдаем, — мысленно обратился к отцу Усмон Азиз. — Сулаймон убит. Я скитаюсь, как бродяга. Не знаю, что с Оростой… Горькой сделали небеса чашу нашей жизни. За какие грехи пришло к нам возмездие? Скажи мне, отец — за что?!»

В двадцать один год он женился. Через сорок дней после свадьбы отец завел с ним долгий разговор о превратностях и чудесах мира и наконец сказал:

— Теперь, сынок, все заботы по хозяйству на тебе… Мне перевалило за пятьдесят. Хочу остаток жизни посвятить молитве и Богу, хочу, как и дед твой, совершить хадж, побывать в священной Мекке. Брата же твоего, Сулаймона, если соизволит Всемогущий, отправим учиться в Бухару. Пусть учится, знающим человеком станет. Сестру твою замуж надобно выдать в ближайшие год-два. Нареченный ее — достойный юноша, из состоятельной, уважаемой семьи. Так что берись за дело, хозяйствуй. С людьми будь вежлив, с издольщиками и пастухами не скупись на ласковые слова, но за уздцы их подтягивай, чтобы многого себе не позволяли. Начиная с этого дня, завяжи крепко-накрепко в семи местах свой пояс и приступай  ж и т ь! Будет трудно — спроси совета. Я рядом…

Таким образом, в двадцать один год, взвалив на свои плечи все заботы о семье, Усмон Азиз повел дело с необходимой настойчивостью и осмотрительностью. Брат уехал учиться; сестру через два года выдали замуж; больше года отсутствовал дома отец, совершивший паломничество в Мекку. Чтобы испытать как можно больше трудностей и даже мучений и тем самым приблизиться к Богу, из далекой Мекки в родное село он возвратился пешком. Надо ли говорить, что в результате авторитет отца безмерно возрос! К нему теперь обращались с исключительным почтением и называли Ходжы[15] Азиз Матин из Нилу.

И вот эту спокойную, размеренную, полную достоинства и достатка жизнь разметала революция. Одно за другим обрушились несчастья на семью Азиз Матина.

Погиб Сулаймон.

Тринадцать лет он прилежно изучал науку в Бухаре, но всего полмесяца спустя после того, как совершилась революция, оставил медресе и однажды поздней ночью появился в Нилу. В родном доме жил он таинственной жизнью. Спал он преимущественно днем, а по ночам, оседлав коня, куда-то уезжал и, смертельно уставший, возвращался обыкновенно лишь к первой утренней молитве.

Поначалу Усмон Азиз и отец встречали его вопросительными взглядами, но Сулаймон довольно резко давал им понять, что дело, которым он занят, касается исключительно его одного. С каждым днем он становился все более замкнутым и мрачным, и отец как-то признался Усмон Азизу, что боится за его брата. Из ближних и дальних селений иногда приезжали к Сулаймону люди, и он беседовал с ними в гостиной почти до утра.

Так продолжалось несколько месяцев — до тех пор, пока однажды днем, в час, когда все собрались за дастарханом, Сулаймон не сказал, глубоко вздохнув и не отрывая глаз от еще не разломанной лепешки:

— Я иду воевать против неверных. Враги обычаев и веры, они не откажутся от своих замыслов, пока не испытают ударов меча мусульман. Они хотят, — проговорил Сулаймон, и в голосе его проскрежетала ненависть, — разорить страну! Хотят осквернить наших женщин и девушек! Позор нам, если мы окажемся трусами и уклонимся от борьбы… Я долго думал, отец, и решил твердо: у меня нет выбора. Брат, — взглянул он на Усмон Азиза, — может ко мне присоединиться.