Три дня одной весны - страница 66

Не показываясь из-за стены, Таманно думала, как теперь может она спуститься в ущелье и при этом не попасться на глаза Ато. Ни в коем случае не должен он увидеть ее — иначе ни за что не выпустит из села…

Таманно повернула обратно. Добежав до конца переулка, она оказалась по другую сторону полуразрушенной каменной стены и пересекла большой сад. Затем обогнула склон, спустилась вниз, скользя по высокой молодой мокрой траве, и направилась к высокому холму, сразу же за которым виднелся другой, пониже. И там, на втором холме, она увидела мужчину в цветастом халате, сидевшего лицом к ведущей в ущелье дороге! Таманно обожгла догадка: Халил! Да, Халил, лютый враг Анвара и всего его рода… Она внутренне содрогнулась, вообразив, что было бы, если бы он ее заметил.

Пришлось поворачивать назад, спускаться, затем подниматься на сотню шагов вверх. Теперь она оказалась на берегу речушки, бравшей начало у вершин горы Хафтсар и с шумом бежавшей в ущелье Охугузар. Таманно настороженно огляделась вокруг, быстро сняла кауши и, взяв их в руки, вошла в быструю, мутную воду.

Она сразу же ощутила силу упругого потока и, осторожно ступая по скользким камням, двинулась к другому берегу. Она уже дошла до середины — но тут на каком-то особенно скользком и круглом камне подвернулась нога, и Таманно, потеряв равновесие, упала. Кауши вылетели из рук, и чуть было не уплыл сорвавшийся с головы платок. В самый последний миг ей удалось его поймать. Промокшая до нитки, она выбралась на берег, прямо на теле, кое-как, отжала платье, камзол и шаровары, выжала и встряхнула платок, постаралась выжать и свои длинные косы и быстро пошла вниз по склону.

«По дороге высохну», — утешила себя Таманно.

По-прежнему она озиралась по сторонам, боясь попасться на глаза Халилу. Речушка, в которой ей поневоле пришлось выкупаться, пробегала мимо холмов (на одном из них и устроил свой пост Халил), тянулась примерно в полфарсаха от дороги и в самом начале ущелья вливала свои воды в Кофрун и становилась большой, стремительной, сильной рекой! Таманно придется перейти ее еще раз — где-нибудь подальше от глаз этого злого человека с винтовкой.

И перейду, подбадривала она себя, и ничего страшного. Лишь бы добраться к вечеру до Дизака, найти председателя сельсовета и сказать ему: «Шокир-ака! Помогите Анвару! Юнусу помогите и учителю Каромату… У нас в Нилу беда!» Да…

Небо очистилось, и щедро светило предзакатное солнце. Но от влажной одежды зябло тело; и стыли на каменистой земле и мокрой траве босые ноги. Где-то она успела запнуться о камень, и палец на ноге уже кровоточил. Палец саднил, было больно, но она прикрикнула на себя: «Ничего страшного! Если сказала, что пойду в Дизак, — значит пойду. А нужно будет — и дальше отправлюсь». И разве может она поступить иначе?

Анвар, ее Анвар, с которым связывает она самые сокровенные свои надежды и самые дорогие мечты, — он в опасности! Стоит лишь подумать об этом — и рвется в груди истосковавшееся сердце.

Вскоре Таманно опять очутилась на берегу реки и осторожно вступила в воду. На этот раз она перебралась благополучно и наконец вышла на дорогу, которая круто уходила вниз, в ущелье Охугузар.

Оглянувшись на село, она быстро зашагала по грязной, сплошь усеянной камнями и щебенкой дороге.

От острых камней и щебенки изрядно доставалось ее босым ногам, но она по-прежнему старалась идти как можно быстрее и горько корила себя за то, что не отправилась в Дизак сразу. Зачем она послушалась дедушку Раджаба и побежала за Юнусом в долину Пойгахджо?! Целых полдня пустила на ветер! Ах, надо было ей сразу идти в Дизак за помощью… Дизак — село большое, там людей много, там Шокир-ака… И не был бы схвачен Юнус, и уже, наверное, был бы свободен Анвар! Зря, зря пошла она в Пойгахджо — и теперь надо очень спешить ей, чтобы предотвратить беду. Ведь  о н и  как настоящие басмачи… хуже басмачей! Любую подлость могут совершить. Что сделали  о н и  с ее отцом…

Шесть лет минуло с того страшного дня, а Таманно и поныне мучает один и тот же вопрос: как может человек убивать другого человека? Как можно без всякой причины лишить жизни мирного дехканина, каким был ее добрый, терпеливый, работящий отец? Да, он отказался идти с  н и м и, сказал, что не будет проливать безвинную кровь, что он не палач, а землепашец… И какой же звериной жестокостью ответили ему  о н и!