Три дня в октябре - страница 12
Но все на свете рано или поздно заканчивается. Я с сожалением опустил руку, не отрывая взгляда от ее огромных серых глаз.
«Сейчас, сейчас, — думал я, — подожди, я скоро… Принесу эту чертову бумагу, и тогда уж точно никто не сможет встать у нас на пути.»
Я как мог показал Алане жестами, что жди, мол, мне нужно всего-то каких-нибудь жалких полчаса… и, отвернувшись от окна, торопливо пошел вдоль по улице в сторону дома, всей спиной ощущая полный недоумения взгляд.
«Ничего страшного… пусть они подавятся этим кодом… только дождись…»
Я почти бежал, и встречные прохожие испуганно шарахались в разные стороны. Словно понимали, что сумасшедший старик попросту не видит ничего на своем пути. И в самом деле, реальность для меня перестала существовать, полностью растворившись в глубине Аланиных глаз.
Ворвавшись в квартиру, я первым делом перевел дух, держась за сердце и в изнеможении прислонившись к дверному косяку. О собственном здоровье необходимо было хотя бы немного, но подумать. Подобные пробежки в моем возрасте совершенно определенно могли иметь самые неприятные последствия, вплоть до инфаркта.
Отдышавшись, я ввалился в комнату и буквально вывернул наружу папки с важными документами, на дне одной из которых обнаружил-таки драгоценную бумагу. Не знаю, что было бы со мной, если бы этого не случилось. Свернув ее вчетверо и засунув поглубже в карман куртки, я двинулся в обратный путь.
Охранник на входе провел по картинке ручным сканером и удовлетворенно заметил:
— Теперь все в порядке. Вот видите, не так уж и сложно. Главное — не потеряйте.
Не слушая, я шагнул в ярко освещенный зал. И первое, что сделал, — обратил взгляд на привычный столик у самого окна.
Сердце упало, потому что Аланы там не было. На ее месте восседал Павел и, обхватив голову руками, сосредоточенно решал очередную шахматную задачу. Я быстро пересек зал и уселся напротив.
— А-а, вот и наш Ромео. Наконец-то, а я все гадал: то ли придешь, то ли не придешь.
Он взял пальцами белого ферзя, подумал и поставил обратно.
— Где Алана? — спросил я, глядя на него в упор.
Павел пожал плечами.
— Насколько я понимаю, дома. Когда ты так неожиданно исчез, она побежала следом, но, судя по твоему появлению, догнать так и не смогла. Ты же у нас спортсмен хоть куда…
«Не дождалась, — с горечью подумал я. — День невезения продолжается. И где же теперь ее искать? Я даже номера квартиры не знаю…»
Правда, осознание того, что она все-таки бросилась за мной, в немалой степени грело душу. Значит, увенчанный сединами пенсионер ей далеко не безразличен.
«Ей небезразлично твое материальное положение, — тут же прокомментировал коварный внутренний голос. — А что касается тебя, это большой вопрос. Глупо было бы предполагать, что ты сумел вызвать страсть у двадцатилетней девчонки.»
«Заткнись! — одернул я его. — Все обговорено уже много раз. Эта тема меня больше не интересует.»
«Я-то заткнусь…»
Павел с сожалением рассматривал доску, уже понимая, что решение этюда откладывается на неопределенное время.
— А что означает ваше вчерашнее исчезновение? — хмуро спросил я, глядя на него исподлобья. — С какого перепугу вы вдруг сорвались с места и отправились… а кстати, куда? Ты же прекрасно знал, что я весь вечер ждал только ее… и вот дождался. Не думал, что ты можешь так со мной поступить. Подложил, называется, другу свинью.
Он оторвался, наконец, от шахмат и посмотрел на меня строгим серьезным взглядом.
— Никого я тебе не подкладывал, — сказал он. — Во первых, решение уйти принимала Алана. Видимо, поняла, что присутствие дочери вяжет тебя по рукам и ногам и ждать от остатков вечера абсолютно нечего. А во-вторых, именно она попросила меня проводить ее до дому, потому что по понятным причинам ты этого сделать не мог. Ну как, достаточно?
Я угрюмо молчал. Оправдания Павла выглядели логично, но это было далеко не все, что я хотел знать.
— Да расслабься ты, — сказал он. — Ничего у нас не было, я довел ее до подъезда, и мы распрощались.
— Что так?
— Не скрою, поначалу она проявила ко мне определенный интерес. Выспрашивала, где я работаю и какая у меня зарплата… Все как и положено в рамках моего предположения, — он усмехнулся, пытаясь уловить ответную реакцию. Я сделал каменное лицо. — А потом, когда сообщил ей о своих детях и двух разводах, вдруг резко охладела и почти перестала общаться. Вот так-то, Ромэо… материя первична.