Три года в Кувейте - страница 19

В ноябре 1971 г. Национальное собрание утвердило закон об увеличении заработной платы кувейтцам на 30 %, для чего правительство ассигновало 20 млн. динаров. Но это вызвало значительное взвинчивание цен на местном рынке, особенно на продовольственные товары, что ударило по карману как всех работающих некувейтцев, так и низкооплачиваемой части кувейтского населения и вызвало резкое их недовольство. В связи с этим, как заявила «Кувейт Таймс» 14 апреля 1972 г., министр торговли и промышленности Халед аль-Адсани подвергся резкой критике членов парламента Ганнама Джамхура, Халеда аль-Масуда и др., заявивших, что он не заслуживает доверия парламента, так как цены на продовольственные товары резко возросли и не соответствуют ценам по прейскуранту министерства.

Результаты опроса, проведенного газетой «Ас-Сияса» в марте — апреле 1972 г., показали, что повышение заработной платы эффекта не дало, так как в конечном счете оно привело к обогащению торговцев и купцов.

Следует напомнить, что все высокооплачиваемые административные посты в стране предоставлены кувейтцам, даже в тех случаях, если они не имеют для этого специальных знаний и подготовки, — в таких случаях помощниками к ним нанимают специалистов соответствующей квалификации, но другой национальности. Ведь своих высококвалифицированных кадров в Кувейте пока еще недостаточно.

Одним из прибыльных дел, не требующих длительной специальной подготовки, является работа на такси. Все такси в Кувейте частные, водителем может быть только кувейтец. Счетчиков в машине нет, и платят за проезд по договоренности с владельцем машины. Все заработанные деньги остаются водителю. Никаких налогов и отчислений не существует. Зарабатывают таксисты неплохо — до 200–300 динаров в месяц.

Подобных примеров можно было бы привести много. Одним словом, в любом деле проскальзывает девиз: «Кувейт — для кувейтцев». Для всех тружеников некувейтского происхождения остается тяжелый труд и извечная забота о хлебе насущном.

В Эль-Кувейт мы прилетели 12 марта 1970 г. Город встретил нас 30-градусной жарой. После московских морозов это показалось невыносимым. При проверке документов в кувейтском аэропорту один из старших офицеров, узнав, что я врач из Советского Союза и приехал работать в кувейтском ортопедическом госпитале, сразу же пригласил меня в свой кабинет, где благодаря кондиционеру было прохладно. Меня напоили холодной водой, угостили горячим чаем и традиционным крепким арабским кофе с кардамоном.

В связи с организационной неувязкой меня на аэродроме никто не встречал — ни из нашего посольства, ни из министерства общественного здоровья. Кувейтский офицер немедленно сообщил в министерство о моем прибытии. Вскоре приехал представитель министерства и отвез меня в «Гест хаус» — гостиницу для иностранцев, приезжающих работать по контрактам в Кувейт. Она расположена в северо-западной части Эль-Кувейта, в районе Сулейбихат.

Несмотря на то что в гостинице были вполне удовлетворительные бытовые условия и неплохой ресторан с европейской кухней, у меня с ней связаны самые тяжкие воспоминания. Я провел там весь период акклиматизации — физической и психологической. После наших холодов необходимо было привыкнуть к изнурительной жаре, но не в этом главное. Отрыв от привычного уклада жизни, от друзей, любимой работы и постоянное общение с незнакомыми людьми действовали угнетающе. Особенно тягостны были вечера. И только в дальнейшем, когда я поближе познакомился с нашими товарищами из посольства и из Аппарата торгового советника, стал часто бывать у них и общаться со всеми членами нашей колонии, мне стало легче справляться с чувством одиночества.

Мало-помалу жизнь вошла в нормальную колею, острота переживаний была приглушена напряженными трудовыми буднями, навалившимися на меня немилосердно и почти не оставлявшими времени для отдыха. Операционные дни, ночная срочная помощь в госпитале больным с тяжелыми травмами и огромное чувство ответственности — ведь я представлял здесь нашу советскую медицину, в частности харьковскую школу медиков, — все это заставляло быть внимательным к каждому шагу. И все же, несмотря на напряженную работу, чувство одиночества не покидало меня. Особенно остро я начал ощущать его снова в самом конце моей командировки, когда желание скорейшего возвращения на Родину стало реально выполнимым делом. В этой связи вспоминается один эпизод.