Три грации - страница 10
Видя заминку Егора, хозяйка пошла к прилавку и вернулась с желтой пластиковой карточкой, богато разрисованной, с рядом горшочков по центру.
Никогда не везло, подумал Егор. И нет никакой причины, по которой должно повезти в этот раз. Ладно, не буду доставлять ей лишние хлопоты. Евро туда, евро сюда.
Он кивнул и принял карточку. Это была мгновенная лотерея - шесть горшочков надлежало стереть монетой и найти под ними надежду на то, что в следующий раз точно повезет.
Егор отпил воды и без интереса стер первой изображение. Подкова. Под горшочком была подкова. Под вторым горшочком - еще одна.
Пустышка, подумалось Егору.
- Что означает подкова? - спросил он.
- Какая подкова? Ты нашел подкову? А цифры, цифры какие?
Он стер защитный слой по всей карточке и увидел шесть подков.
- Ого, - удивилась хозяйка. - Да тебя мойры любят! Дай-ка подсчитаю: пятьдесят, триста, сто... еще пятьдесят... ого, шестьсот евро.
- Сколько, сколько? - опешил Егор.
- Да, - подтвердила женщина. - Подкова означает выигрыш. А цифра над ней - сумма. Вместе получается шесть сотен. Ты их можешь получить в любом офисе лайки скратс. Ближе всего, в Амфисе.
- Однако!
Хозяйка довольно покачала головой и пошла за стойку. И в этой удовольствии было столько простой радости, чистой, без всякой зависти, что Егор смутился. Ему подумалось о мелочи, которую приходится собирать по соседям, о жителях, которые приходят сюда по вечерам и долго сидят за одним стаканом вина, ценой меньше евро.
А шестьсот евро эти... неправильный это выигрыш, случайный, не его, не выстраданный и внезапный. Не вяжущийся ни с тремя девушками, которые его приютили, ни с настроением. Ни с этим днем, продолжением дня вчерашнего.
- А я могу расплатиться этой карточкой, если закажу что-нибудь еще?
Хозяйка поначалу не сообразила. Потом задумалась.
- Нет-нет, - перебил он чужие мысли, где найти такую большую сдачу. - Я просто хочу оставить эту карточку вам. Мне сейчас деньги не нужны. Будем считать, что я оставлю вам чаевые.
Хозяйка смутилась. Потом внимательно всмотрелась в лицо Егора. Ей не верилось. И ему пришлось вложить карточку в ее руки.
- А у вас есть какое-нибудь варенье? Все утро тянет на сладкое.
И целых полчаса, до гудка автомобиля с улицы он купался в обходительной заботе, ни в какую не соглашался попробовать самого лучшего во всем муниципалитете мавродафни, черного вина, ни паститсио, макаронной запеканки, которая вот-вот подойдет, ни тем более еще йогурта с медом. Он даже не доел тарелку варенья из черешни. Восхитительного густого джема с плотными кусочками черешни и тоненькими ломтиками лимона.
Хозяйка провожала его до самой машины. На ее лице заметно читался вопрос, не пошутил ли он с выигрышем, и он помахал ей рукой, что все нормально.
- Что тут у вас такое? - спросила Клоси, переводя внимательный и цепкий взгляд с хозяйки на Егора и обратно.
Егор не удивился. Обычно такие девушки, скромные, молчаливые, все видят, все запоминают.
И используют в своем тихом омуте...
Он рассказал. Клоси какое-то время молчала, только крутила туда-сюда руль своими тонкими руками, следуя изгибам дороги.
- Понравилось?
- Очень, - ответил он.
Ну, какой вопрос, такой и ответ.
- В самом деле, - негромко и рассудительно продолжила Клоси, - шестьсот евро не такая уж большая цена за то, чтобы прочувствовать собственную значимость и насладиться обожанием со стороны других людей. Хотя, на такое и никаких денег не жалко, да?
А годам к сорока такие девушки, подумалось Егору, наплескавшись в омуте, становятся, как правило, образцовыми язвами, желчными и языкатыми.
- И впрямь, я затупил, - ответил он. - Нужно было собрать побольше народу и развеять купюры над толпой. А потом милостиво позволять целовать себе ноги, лелея чувство собственной значимости, которое сразу же поднимется на уровень выше.
- Чего не развеял?
По ее лицу невозможно было понять, издевается она, шутит, или просто ведется на его дурашливые слова.
- Ногти на ногах недостаточно фигурно обстрижены. Сама понимаешь, чувство собственной важности с неровными ногтями высоко не поднимается.