Три грани времени - страница 22

Напуганное рассказом, племя долго обсуждало, что делать: идти к пещере или не идти. Наконец, решили: идти. Немного успокаивало то, что в пещере никого не было. Может, тот страшный хищник ужа давно покинул своё логово, перебравшись охотиться в другую долину? А может, и издох, оставив после себя кости своих жертв и въевшийся в стены острый запах? Могло быть и такое, так что стоило рискнуть.

И А-ку, ужасно гордый, повёл охотников к своей находке.

Пещера оказалась такой удобной, такой подходящей для житья, что племя, забыв про все страхи, сразу начало её обживать. Женщины и дети принялись выгребать грязи и кости, ломать и заносить ветви и лапник, а мужчины поспешно таскали камни и закладывали вход, оставляя только узенькое отверстие, достаточное для того, чтобы протиснулся человек. А собаки, сопровождавшие людей, начали рыть себе внизу норы.

И впервые за много-много дней племя спало спокойно. Не дрожало от страха, вглядываясь во тьму, не вскакивало, когда поблизости раздавался голос хищника, не кричало и не бросало во все стороны камни и пылающие ветви, отгоняя опасность — защищённое надёжными стенами, освещаемое ласковым огнём племя спало, и караульный, сидевший у входа, что есть сил боролся со сном, всматриваясь в темноту и прислушиваясь.

Он первым и услышал саблезубого тигра, хозяина этой пещеры.

Возвращаясь в своё логово, тигр ещё издалека подал голос. Это был низкий мощный рёв, который эхом прокатился по всей долине — так ревут тучи в небе, бросаясь огненными стрелами, — и караульный враз оказался на ногах. Напряжённо прислушался он, но со стороны долины не долетало больше ни звука: всё онемело, замерло перед могучим тем голосом.

Но вот рёв прозвучал уже ближе; по пещере аж прокатился ветер, задрожали, вибрируя, стены — и спящие мигом повскакивали на ноги.

Сбившись в кучу, в тревоге и страхе слушали они, как, приближаясь, подавал голос хозяин пещеры.

И когда он заревел совсем уже близко, первый охотник, перебарывая страх, выбрался из пещеры: нужно было попробовать как-то договориться с хозяином пещеры.

— Мы — могучее и сильное племя охотников! — закричал он во тьму. — Мы пришли к тебе с миром! Это говорю я, первый охотник И-та.

Зверь, должно быть, услышал человеческий голос — молчал.

— Мы заняли твою пещеру, потому что нам негде жить! — продолжал кричать И-та. — Ты сильный и смелый, от тебя бегут даже самые крупные мамонты! Ты найдёшь себе другую пещеру! Мы будем охотиться для тебя! У тебя будет мясо, много свежего мяса! Так говорю я, первый охотник И-та!

И тут саблезубый тигр заревел. Такой гнев, такая ярость к незваным гостям прозвучала в том рычании, что племя аж содрогнулось: зверь не хотел договариваться с людьми, он звал их на поединок.

— Мы тоже сильные и могучие! — закричал тогда И-та. — Мы проломим тебе череп и раздробим твои кости. Это говорю я, первый охотник И-та!

Ответный рёв прозвучал ещё громче. И-та быстро вернулся в пещеру — зверь был уже рядом.

Женщины, схватив детей, забились вглубь. Вперёд вышли охотники с боевыми дубинами и кольями.

Вот страшилище подошло вплотную: слышно было густое сердитое сопение — оно обнюхивало землю, на которой остались следы людей. Попробовало, должно быть, пролезть в пещеру, но вход был завален камнями, и саблезубый тигр, заревев от ярости, начал молотить по камням лапами. В пещере аж загудело. Оглохшие от рёва, охотники невольно подались назад, а тигр бил и бил, и всем уже начало казаться, что каменная стена вот-вот развалится и хищник вломится внутрь. Вот в отверстие просунулась толстенная лапа с длинными когтями: тигр хотел зацепить стену изнутри. И тогда первый охотник, прыгнув вперёд, изо всей силы ударил по страшной лапе дубиной.

От боли и ярости тигр аж захлебнулся рёвом. Кидался всем телом на стену, рвал её и царапал, но каменная стена не поддавалась. Ещё дважды пытался зацепить лапой изнутри, и оба раза первый охотник прыгал вперёд…

Уже под утро тигр оставил попытки забраться в пещеру.

Лежал рядом, отзывался угрожающим рёвом на каждое движение людей. И племя поняло, что попало в западню: саблезубый тигр не выпустит их, пока они не умрут от жажды и голода.