Три грани времени - страница 24
Он ударил вслепую ещё раз… и ещё… и с глубоким натужным рёвом повалился набок. Предсмертный хрип, последние конвульсии, и хищник замер.
Собаки, разгорячённые боем, ещё рвали ему лапы, люди ещё били его дубинами, кололи кольями, а первый охотник уже вскочил на неподвижно простёршееся тело. Из глубокой раны на голове щедро лилась кровь, кровоточила и серьёзная рана на груди, но он не чувствовал, должно быть, боли: выдернув свою палицу, он поднял её над головой и закричал.
То был крик победы, крик нового хозяина всей долины. Лишь к нему отныне будут прислушиваться все звери, лишь перед ним будут разбегаться в страхе. Охотник кричал и кричал, победно потрясая палицей, пока его крик не подхватило всё племя.
После битвы с саблезубым тигром племя долго не оставляло пещеры: у охотников должны зажить раны, прежде чем они снова смогут охотиться. Женщины теперь безбоязненно спускались в долину, ища травы, которые потом прикладывали к ранам мужчин.
Лечили и А-ку. Он с гордостью подставлял свою рану и даже не морщился, когда женщина выскребала острым кремнёвым скребком гной и червей. Как бы ни было ему больно — а его аж судорогой сводило, когда та же рука энергично втирала разжёванные травы — он даже не стонал. Лишь сильнее стискивал зубы и бледнел лицом. И вот как-то первый охотник, проходя мимо, одобрительно похлопал его по плечу:
— А-ку скоро станет настоящим охотником!
— А-ку станет охотником! — отозвался гордый А-ку. — А-ку убьёт мамонта!
Суровое лицо первого охотника озарила одобрительная улыбка, а сверстник А-ку, Ё-га, который ревниво следил за этой сценой, пробормотал:
— А-ку не убьёт мамонта!
И А-ку сразу же забыл про боль в ране: схватил дубинку, сердито замахнулся на Ё-га:
— А-ку убьёт мамонта!
— Мамонт растопчет А-ку, — сразу же отозвался Ё-га: у него тоже зияла на груди рана, и он гордился ею не меньше А-ку. — Мамонта убьёт Ё-га.
Первый охотник снова улыбнулся.
Парни должны стать хорошими охотниками, племя в будущем, когда он, И-та, состарится и его руки уже не смогут держать оружие, не останется без добычи, так что пускай они пока что соревнуются между собой — время покажет, кому из них достанется эта тяжёлая палица.
Вражда между Ё-га и А-ку длилась давно, сколько они себя помнили. Оба почти равные по силе и ловкости, они всё время боролись за то, чтобы возглавить мальчишескую стаю. И не раз сходились один на один, чтобы выяснить, кто из них сильнее. Они, правда, не дрались: племя не допускало драк между самцами, инстинктивно оберегая своих защитников и кормильцев от неоправданных потерь; поэтому ни один из них даже подумать не мог о том, чтобы причинить другому телесные повреждения. Они просто демонстрировали свою силу и отвагу, старались запугать друг друга своим грозным видом, боевыми криками и мимикой.
Вот и сейчас Ё-ге, взяв в руки дубинку, стал прохаживаться вокруг А-ку, демонстративно ею размахивая.
— Ух! Ух! — выкрикивал он, имитируя взрослых охотников.
И хотя А-ку почему-то не хотелось затевать свару, он в конце концов не выдержал: тоже взялся за дубинку.
— А-ку боится выйти со мной! — крикнул тогда Ё-га и быстро побежал из пещеры; здесь, возле священного огня, демонстрация силы была запрещена.
— А-ку не боится никого! — крикнул ему вслед А-ку и тоже вышел наружу.
Ё-га не было поблизости, но А-ку хорошо знал, где найти своего соперника: обживая окрестности пещеры, подростки набрели на большую поляну, окружённую густым лесом. Та поляна им так понравилась, что они с утра до вечера толклись на ней.
Ё-га уже стоял посреди поляны, в кругу таких же, как и сам, парней, которые сидели, словно дожидаясь чего-то. Увидев А-ку, он махнул дубинкой и закричал:
— Ё-га сильнее А-ку!
— А-ку одолеет Ё-га! — ответил А-ку и вышел на середину круга.
Какое-то время они стояли, вперившись друг в друга грозными взглядами. Ярость клокотала в них обоих, глаза сверкали, лица злобно кривились. Часто одной этой позы запугивания было достаточно, чтобы один склонился перед другим, но сейчас сошлись равные по силе соперники, и ни один из них не хотел уступать.
— Ё-гу убьёт А-ку! — не выдержал, наконец, Ё-га.