Три грани времени - страница 6

— Юра, а ты чего? Слезай!

Юрка занёс над бортом ногу, и его сразу подхватили чьи-то сильные руки…

Потом они сидели в большой палатке за длинным столом из грубо сбитых досок и ужинали. Было тесно, потому что в палатку набилась толпа народу, на столе в алюминиевых мисках исходила паром еда: мясо с картошкой. Юра подцепил вилкой кусок мяса и только раскрыл рот, как встретился взглядом с сидящей напротив Ниной. Нина хитро ему улыбнулась, провела пальцем по столу волнистую линию. «Змея!» — сразу догадался Юрка и одёрнул мясо ото рта.

— А ты чего не ешь? — спросил через некоторое время папа.

— Да так… Что-то не хочется.

— Устал? Сейчас пойдём спать.

Юрка жевал один хлеб, стараясь на мясо и не смотреть, а глаза Нины уже открыто смеялись над ним. Он уже и не знал, правда в тарелке змеиное мясо или Нина его обманула, но отвращения преодолеть не мог.

Немного заморил червяка, выпив целых три кружки чая.

Сразу же начало клонить в сон. Лампочка над головой вдруг раздвоилась, гул голосов то стихал, то нарастал, лица людей расплывались, как в тумане. Юрка из последних сил держался, чтобы не закрыть глаза, пока папа, поднявшись, не приказал всем идти спать.

Их палатка стояла недалеко от кухни, под таким высоким и густым деревом, что здесь было темно, хоть глаз выколи. «Зато днём прохладно», — сказал папа, откидывая брезентовый клапан. Пошарил в темноте, щёлкнул выключателем, и вверху, под крышей палатки, ярким шариком вспыхнула электрическая лампочка.

В палатке было чисто и уютно. Под ногами — толстенный войлок, по обеим сторонам — складные кровати, уже застеленные, а посередине — стол и ещё какие-то ящики — Юрка и рассматривать не стал, торопливо разулся, разделся — и в постель.

Проснулся оттого, что захотелось в туалет. Вылез из-под одеяла, опустил было ноги, но сразу дёрнулся назад — вспомнил про змей, которые ночью заползают под кровати. И уже кажется Юрке, что у него под кроватью гюрза: притаилась, ждёт, пока он ступит на пол.

Забился Юрка под одеяло — дохнуть боится. Всматривается в темноту — будто бы что-то и посреди палатки шевелится. Вон там, возле стола. Не иначе — кобра.

Юрка уже и не вставал бы, если бы не этот чай: три кружки выпил сдуру! Кряхтел, кряхтел, потом не выдержал:

— Па-а-па!

— А?

Папа зашевелился, заскрипел кроватью.

— Чего тебе, Юра?

— Хочу в туалет!

— Так иди.

— Да под кроватью же гюрза!

— Какая ещё гюрза? — удивился папа. — Что ты выдумываешь?

— Гюрза, — упёрся Юрка. — Я сам только что видел.

Папа встал, включил свет. Юрка боязливо скользнул взглядом по войлоку: гюрзы нигде не было.

— Это тебе приснилось, — сказал папа.

Юрка промолчал. Осторожно свесил голову, заглянул под кровать. Там тоже было пусто: только его ботинки стояли.

— Да не бойся, — успокоил его папа. — На войлок никакая гадина не заползёт. На вот тебе фонарь, на улице посветишь. Или, может, провести?

— Я сам, — ответил пристыженный Юрка.

Снаружи водил туда-сюда фонарём, освещал себе дорогу, раздумывал: наврала ему Нинка про змей или правду сказала? Наверное, всё-таки наврала… И про мясо змеиное… А он-то, дурак, поверил.

Рассердился на Нинку, аж засопел.

Потом долго лежал на кровати, не спал: думал, как отплатить Нинке.

Случай представился не скоро — где-то через две недели. За это время Юрка уже освоился в лагере, перезнакомился, знал всех в лицо. И уже с неделю ходил с папой в роли коллектора — документировать длиннющий, метров на триста, ров, выкопанный шахтёрами (и такие специалисты были в лагере) в одном из ущелий у подножия горы.

Их долина, если посмотреть на неё сверху, напоминала узкую длинную ладонь, которая заканчивается ещё более длинными пальцами-ущельями. Словно кто-то надавил на горы, когда они ещё были мягкие, ладонью, а след так и остался. В долине, над неширокой горной речкой, в которой день и ночь мощно ревела вода, густо росли деревья, под ними были раскинуты палатки геологов, а ближе к «пальцам», на лишённом растительности пятачке стояли странные полуразрушенные сооружения без окон и дверей, обнесённые каменными заборами. Юрка долго терялся в догадках, что же это такое, пока Зайкен не объяснил, что это древние могилы казахов, которые когда-то жили в этой долине — всего две семьи. После того, как в горах случилось землетрясение и их чуть не завалило обломками скал, обе семьи перебрались вниз, в кишлак, оставив мёртвых стеречь долину.