Жирмудский шумно выдохнул воздух, опустил плечи, как бы сдувшись. Ему стало стыдно, что он плачет. Женщина подошла к нему вплотную, закинув белую сумочку на плечо.
– Я и сама сначала подумала, что тут какая-то игра, – сказала она, ладошкой разгоняя уже едва вьющийся дым костра. – Специально смотрела из-за дерева. Хотела даже мимо уйти.
В фоновом режиме, несмотря на только что пережитый стресс – вот ведь подлец-человек – Жирмудский отметил, что она довольно мила: почти пенсионного возраста, но хорошо сохранилась, и вообще, ему такой тип нравился…
– Простите, – зачем-то извинился Жирмудский.
– За что? За то, что на работу опоздала, и теперь уж совсем не пойду?
Женщина смерила его оценивающим взглядом, прямо посмотрев ему в глаза. Если бы не ужас ситуации, Жирмудский мог бы поклясться, что с этого взгляда между ними начинается роман.
Впрочем, он не ошибся. Женщина доволокла его до опушки, они постоянно соприкасались, он чувствовал упругость и жар ее тела, и то же самое, как потом выяснилось, в эти минуты чувствовала и думала она. На аллее, ведущей вдоль края леса, прогуливался важный человек с собакой, у него был мобильный телефон, и он вызвал «скорую». Перелом оказался растяжением, ногу Жирмудского перетянули, вкололи обезболивающее, и через час он уже уютно обедал на квартире Валечки, а ночью, когда всё было кончено, они лежали рядышком, уже отдышавшись и покурив. И нога почти совсем не болела.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО "Литрес".