Три модели развития России - страница 27

Александр понял, что если в прежних войнах Россия побеждала численностью армии и глубиной тыла, то в середине XIX века победу обеспечивает военная техника и регулярная обеспеченность армии всем необходимым, несовместимые с рекрутским принципом формирования армии и крепостным правом.

Еще при отце, участвуя в работе Секретных комитетов по крестьянскому вопросу, он понял актуальность этого вопроса и сколь трудно его решить без «потрясения страны», как выражался Грановский. Земля по закону («Жалованная грамота» 1785 г.) принадлежала помещикам. Царь не мог насильно ущемлять права сословия, которое составляет опору трона и к которому он сам себя причислял, без «потрясения основ» или без угрозы пресловутой «удавки». И все же здравый смысл подсказал ему ход решения этой, казалось бы неразрешимой, задачи: инициатива должна исходить от самих помещиков. Первый заход в этом направлении был сделан 30 марта 1856 г. в Москве в выступлении перед представителями дворянства. Александр заявил: «Слухи носятся, что я хочу объявить освобождение крепостного состояния. Это несправедливо. Вы может это сказать всем направо и налево. Я говорил то же самое предводителям, бывшим у меня в Петербурге. Но не скажу вам, чтобы я был совершенно против этого, мы живем в таком веке, что со временем это должно случиться. Я думаю, что и вы одного мнения со мною, следовательно, гораздо лучше, чтобы это произошло свыше, чем снизу» (выделено мною. - Л.Н.). [69] Так в сознание дворянства, и не только либерально настроенного, была внедрена мысль о необходимости перемен в крестьянском вопросе. Вторым шагом в этом направлении стал знаменитый рескрипт на имя виленского генерал-губернатора В.И.Назимова. Зная настроения помещиков Остезийского края, жаждавших отпустить своих крестьян на все четыре стороны, но без земли, виленский генерал-губернатор организовал от их имени ходатайство перед императором. В ответ на него 20 ноября 1857 г. и последовал рескрипт, в котором выражалась благодарность помещикам западных губерний за их почин. От имени правительства было предложено образовать дворянские губернские комитеты для обсуждения условий освобождения крестьян, но одновременно сформулированы, так сказать, рамочные условия, в которых утверждалась необходимость решения проблемы «крестьянской оседлости», то есть обеспечения в той или иной форме крестьян землей.

Данный рескрипт, разосланный по инициативе либерально настроенных чиновников правительственного аппарата по всем губерниям, сыграл роль катализатора в подготовке крестьянской реформы, тем более что с обсуждения проблемы в интересах дела были сняты цензурные запреты. С ведома императора был запущен механизм гласности. Именно в связи с рескриптом 20 ноября 1857 г. Герцен посвятил Александру восторженную статью с многозначительным эпиграфом: «Ты победил, Галилеянин!». «Имя Александра, - патетически писал он, (принадлежит истории: если бы его царствование завтра окончилось, если б он пал под ударами каких-нибудь крамольных олигархов, бунтующих защитников барщины и розги, - все равно, начало освобождения сделано им, грядущие поколения этого не забудут!». [70] В таком же духе выдержана статья Чернышевского в «Современнике»: «Высочайшими рескриптами, данными 20 ноября, 5 и 24 декабря 1857 года, благополучно царствующий государь император начал дело, с которым по своему величию и благотворности может быть сравнена только реформа, совершенная Петром Великим». [71]

Правда, по ходу дела положение стало меняться. Появились первые либеральные проекты и программы К.Д.Кавелина, А.М.Унковского, Ю.Ф.Самарина и др. Важнейшее для России дело - освобождение крестьян - способствовало консолидации либерально настроенных сил внутри правительственного «бюрократического» аппарата во главе с министром внутренних дел С.С.Ланским, товарищем министра Н.А.Милютиным. Одновременно сформировалась консервативно-охранительная «партия плантаторов», выражавшая интересы помещиков черноземных губерний, заинтересованных в освобождении крестьян без земли. Так уже во время подготовки реформы произошел раскол общественного мнения. Под двойной пресс общественного влияния попал и император, за которым оставалось последнее слово и который ни на минуту не хотел отказаться от своей прерогативы самодержца. Отсюда его колебания, или как писал Герцен, «зигзаги слева направо», выражавшиеся в частой смене руководителей и исполнителей программ, что не могло не сказаться на содержании реформы.