Три плова - страница 6
- Я слышал, - сказал он,- что один стрелочник предотвратил крушение. Верно это?
- Верно, - ответил, вздрогнув, Рамазан.
Он встал, торопливо со всеми попрощался, надел фуражку и, выходя из парикмахерской, сказал как бы невзначай:
- Это я стрелочник. Это я предотвратил крушение…
И Рамазан зашагал по ночным улицам. В этот вечер его не радовали даже огни, так празднично раскинутые по площадям. Хоть возвращайся назад к этому масленщику, чтоб послушал, как Рамазан стоял вчера на посту номер три! Надо нарисовать перед старичком картину: сперва все шло, как положено. Завиднелся состав с цистернами из Черного города…
«Разрешил я ему проезд, - в мыслях рассказывал масленщику Рамазан, - но через небольшое время замечаю: беда! По тому же пути мчится навстречу цистернам сухогрузный из Кишлы. Сорок вагонов, понимаешь, отец? Скажи сам: худо было бы, если б я растерялся, верно?»
Рамазан огорчался все более, что не рассказал масленщику, как он мгновенно приспособил сигналы. Он принял поезд из Кишлы на запасный путь. И состав из Черного города имел перед собой свободный проезд.
«Спасибо тебе за всю станцию Баку-Вторая!» - крикнул прибежавший к нему Мамед.
Поцеловав Рамазана, он посоветовал ему рассказать о происшествии начальнику Ивану Политотделу. Фамилия начальника была Бобрышев, имя и отчество Иван Тихонович, но обоим стрелочникам ни фамилия, «и отчество не давались, и они сделали из должности начальника фамилию.
«Не пойду, - сказал Рамазан. - Иван Политотдел ругаться станет: зачем пришел, раз тебя не звали?»
В России была зима, а в Баку несколько дней лил дождь. Он шел днем и ночью, наполнив сладкими испарениями воздух и землю. Стрелочники на станции Баку-Вторая ежились от сырости; они кляли разорвавшееся над головой небо, зло косились на огромные, ползшие из-за хребта тучи. Но никто из стрелочников не желал отправиться на склад за плащами. Кладовщик их зря у себя ждал; он даже просил несколько раз старших агентов взять для стрелочников плащи и расписаться.
«Расписываться не будем, - отказывались агенты. - Еще пропадут, а ты за них отвечай!»
Старательный Рамазан пошел тогда на склад и приволок оттуда плащи для всей смены. Стрелочники благодарили его, похваливали за смелость. А в других сменах так и дежурили без плащей. Сырость проползала в кости, но охотника расписаться в ведомости все не находилось. Рамазан возмущался:
- Кошка - и та не боится, когда гонится по крыше за воробьем,- сказал стрелочнику второй смены Рамазан.- А ты человек - и боишься!
- Я свою шкуру больше денег ценю, - недовольно ответил сменщик.
- Я ее тоже ценю, - поспорил Рамазан, - а ответственности не боюсь. Ты знаешь, кто ее боится? Вот спроси у Ивана Политотдела.
Как раз в тот день Рамазана позвали к начальнику. Иван Тихонович сидел в кабинете один, писал бумаги. На его столе стояла пепельница, похожая на цистерну. Ему, видно, работалось трудно, так как он запустил в свою большую и светлую гриву все пять пальцев левой руки и отчаянно дергал волосы, то скручивая их, то раскручивая.
Рамазан сел в кресло, взял в руки пепельницу,, потрогал глазурь. Ставя пепельницу на место, он заметил маленькую, но толстую книжку, где рядом с русскими словами стояли тюркские.
- Что такое? - спросил Рамазан, показав на книжку.
- Русско-тюркский словарь, - ответил начальник.
- Зачем?
- Как, зачем? - удивился начальник. - Изучать!
- Тюркский язык изучаешь? - с недоверием спросил Рамазан.
- Да, изучаю ваш язык.
- Разве выучишь?
Начальник тогда сказал несколько стихов на языке Рамазана Алиева. Когда разговорились, Рамазан узнал, что начальник читал также азербайджанские сказки и древние истории, каких не знал и Рамазан. Читал их начальник политотдела по-русски.
- Зачем тебе? - спросил Рамазан.
Начальник ответил, что хочет изучить культуру братского народа, среди которого он живет.
- Приказ такой? - спросил Рамазан.
Начальник засмеялся.
- А хотя бы и приказ! Значит, хороший приказ, верно? - сказал Иван Политотдел.
В дверь просунулась голова в форменной фуражке. Начальник попросил голову подождать: «Вот закончу дело с этим товарищем», Рамазану понравилось, что Иван Политотдел считает разговор с ним делом. Они выпили по стакану чаю.