Три портрета - страница 4

Да, это была, несомненно, она! Она сидела, вся вытянувшись, высоко подняв лицо и со страхом следила за рискованным номером.

Не помню, я, кажется, вскрикнул. Потом бросился к проходу, наступая на чьи-то ноги, хватаясь за чьи-то плечи. На меня зашикали, кто-то схватил меня за руку, но я вырвался, — и вот я уже в проходе и бегу вниз — к арене, прыгая через несколько ступенек. Я не спускаю глаз с девочки, боясь потерять ее из виду. Но тут чьи-то сильные руки хватают меня. Я кричу:

— Пустите! — но кто-то зажимает мне рот. Я судорожно отбиваюсь, но меня уже ведут в вестибюль и сдают на руки милиционеру.

— Сумасшедший! Разве можно такой шум поднимать! Они же сорваться могут!

Дальше — помню — какие-то люди долго расспрашивали, кто я и зачем так бежал, а я спеша им объяснял, что нашел сестру, и умолял скорей отпустить меня. А когда меня, наконец, отпустили и я снова вбежал в зрительный зал цирка, он был пуст; я бросился на улицу — на остановке трамвая стояло всего несколько человек. Ее между ними не было.

Тогда я остановился среди площади и расплакался, как маленький.

Каникулы кончились, начались занятия. В первые же дни я схватил три двойки. Я совсем не мог готовить уроки, — я искал сестру.

Кирилл собрал экстренный сбор звена. Было много споров. Кое кто из ребят убеждал меня бросить искать и взяться за учебу, другие предлагали вовлечь в поиски весь отряд. Кирилл всё время молчал и сосредоточенно думал. Потом поднял руку, — все смолкли.

— Олег хочет искать, — сказал Кирилл, — его дело. Но чтоб к сбору отряда — ни одной двойки. Отряда не вовлекать. Не мешать учебе. Всё.

Признаюсь, я немного обиделся на него.

После уроков меня подозвал классный воспитатель.

— Яковенко, что с тобой? Почему у тебя вдруг двойки?

Я опустил глаза, не зная, что ответить.

— Что мешает тебе учиться? — спросил он участливо. — Может быть, у тебя какое-нибудь горе? Чем помочь тебе?

Я сказал очень твердо:

— Спасибо. Да, горе у меня есть, но я справлюсь с ним сам. А двоек больше не будет, честное пионерское.

Шли дни за днями. Мне было очень трудно, но я взял себя в руки и засел за занятия. Мне крепко помогли ребята подогнать всё. К сбору у меня не было уже ни одной двойки. Но на душе у меня было очень тяжело. Я не смел посмотреть в глаза деду. Я чувствовал, что он наблюдает за мной, но мы ни разу не заговорили с ним о том, что мучило нас обоих. Я несколько раз ходил в цирк, — больше ее там не было. По субботам я старался приготовить все уроки на понедельник, а в воскресенье снова бродил весь день по улицам, — и надежда найти девочку таяла и таяла.

А честное пионерское, данное деду?..

Наступила весна. Учебный год подходил к концу.

Как-то в воскресенье Кирилл пришел ко мне так рано, что поднял меня с постели. Несмотря на всю его выдержку, вид у него был взволнованный.

— Кирилл, что случилось?

— Одевайся. Едем.

— Куда?!

— Увидишь.

Через две минуты я был готов. Дед еще спал. Мимо няньки, кричавшей что-то о завтраке, мы с Кириллом выбежали на улицу.

Мы долго ехали в трамвае на другой конец города. На все мои расспросы Кирилл отвечал одно:

— Увидишь.

Наконец мы сошли с трамвая и свернули в боковую улицу. Первое, что я с удивлением увидел, — было всё наше звено, выстроившееся перед витриной какого-то магазина. Впереди всех стояли неразлучные друзья — Петя Бобров и Петя Будько, прозванные: Бобчинский — Добчинский. Мы подошли. Ребята молчали, но лица у всех сияли, как на большом празднике.

— Смотри! — Кирилл повернул меня лицом к витрине.

Это была фотография. И среди массы полосок с полудюжинами карточек для удостоверений я увидел… повторенное шесть раз лицо моей девочки.

— Она! — закричал я на всю улицу. — Она!

Что тут поднялось! Ребята хохотали, аплодировали, хлопали меня по плечу. Бобчинский — Добчинский с двух сторон кричали мне в оба уха:

— Это мы! мы! мы! мы нашли!

А Глеб, стараясь перекричать их, повторял что-то о косичке.

— Если бы мне не захотелось дернуть за нее…

Я не слушал. Я не отрываясь смотрел на это, такое незнакомое и такое знакомое лицо, веселое, открытое, так похожее и на «старика», и на меня, и на дедушкину Машеньку… «Яковенская порода живучая»… Я уж не сомневался, что это — моя сестра. Сестра! Неужели мечта сбудется?..