Триггерная точка - страница 6

Словно бы уловив обеспокоенность Коликова, Эльма оглянулась, задержав свой взгляд на мосту с оживленным движением. И вновь её ничего не насторожило. Но волнение, которое транслировал в эфир Коликов, все же не отпустило. А волноваться Коликову было из-за чего. Этого мгновения, что девушка потратила на оценку обстановки хватило ему, чтобы увидеть и четвертого следившего за девушкой. Тут уже сомнений не было никаких. Четвертый сидел в припаркованном прямо на мосту Мерседесе и в руках у него был фотоаппарат. За девушкой не просто следили несколько разных разведок, они, вдобавок ко всему, ещё и тщательно фиксировали все её передвижения.

После обеда девушке работать особо не хотелось. В хранилище она пошутила на эту тему с работницей средних лет и, отсмеявшись, попросила не нагружать её на вечер экспонатами. Дама с каменным выражением лица, внезапно растаяла и на шутку Эльмы ответила заговорщическим подмигиванием:

– Оставлю тебе две картины Пойре. Он бездарность, ты справишься в два счета, дорогая.

– Вы меня буквально спасли, фрау Гретта. – поблагодарила Эльма и одарила сослуживицу своей фирменной улыбкой.

Удивительным было то, что Эльма действительно была доброжелательна ко всем, с кем общалась. Никакой фальши или наигранности в её улыбке или манере говорить Коликов не услышал. Будь, скажем, он объектом, которому такая девушка подарила столь милую улыбку, наверняка бы подумал, что девушка с ним кокетничает.

Тимуру вдруг вспомнилось одно из первых, и оно же самое сложное его задание. Тогда он попал прямиком в июнь сорок пятого года. Берлин коренным образом отличался от того, что капитан видел сейчас. Единственным признаком наступления мирной жизни были с трудом расчищенные от битого кирпича и бетона улицы, по которым бесконечно сновали туда-сюда армейские Бьюики, Студебеккеры да генеральские и дипломатические Мерседесы, петляя между огромными воронками. Воронки же поменьше были наспех засыпаны всё тем же битым кирпичом и вытряхивали из своих пассажиров последние кишки. Вот в одном из таких правительственных Мерседесов и оказался, тогда ещё лейтенант, Коликов.

Ужасно попадать в голову объекта, среди бела дня. Во-первых, сам объект терял ориентацию и мог запаниковать, осознав, что в его голове кроме него поселился кто-то ещё. Во-вторых, внедряемому оперативнику приходилось входить в курс дела, уже по ходу оперы, и молниеносно реагировать на текущую ситуацию. Коликову в тот раз повезло, что объектом оказался какой-то важный доктор-психиатр из Великобритании. В момент внедрения его везли по Берлину на заднем сидении легкового автомобиля в сопровождении двух генералов – русского и американского. В таких «забросах» тактика была единственной – скорейшее и полное подавление воли объекта и перехват контроля над его телом. Из плюсов – такая тактика позволяла быстро избавиться от лишних вопросов со стороны окружения объекта. Минутное помутнение сознания всегда можно было списать на укачивание или несвежее пиво, выпитое накануне. Пара минут с закрытыми глазами, и объект переходил под полный контроль оператора. Но были и минусы. Оператор понятия не имел об окружающей его обстановке. Вокруг мог быть бой, секс, погоня, авиакатастрофа или допрос. Причем оказаться оператор мог как в теле допрашиваемого, так и допрашивающего. Что, в общем и целом, не имело особой разницы для оператора. Моральный удар мог быть убийственным как в первом, так и во втором случае. Представьте, что вы в одно мгновение оказываетесь в душной, тускло освещенной комнате. Вокруг пахнет фекалиями, кровью и смертью. Откуда-то доносятся приглушенные стоны, плачь, вой. Перед вами связанный человек с вытекшим глазом. Лица человека не разобрать, поскольку вместо привычных губ, носа, скул – одно сплошное кровавое месиво. Вы смотрите на свои руки и обнаруживаете, что держите плоскогубцы, между губками которых зажат чей-то ноготь с висящим на нём мясом. Вам надо понять кто вы, в каком звании и должности, кого именно пытаете и что, собственно, хотите узнать. И тут два варианта, либо безропотно смотреть на все это действо, добывая нужную информацию, либо брать под контроль сознание изверга, а после изворачиваться на ходу.