Трикстер. Исследование мифов североамериканских индейцев - страница 15

. Тогда он понял, что он наделал. «Ну и ну, какой же я дурак! Мне бы следовало догадаться, что к чему. Ведь я только причинил себе сильную боль».

Он вышел на берег и съел столько слив, сколько смог. Обвязав ремнем свое енотовое одеяло, он наполнил его доверху сливами и отправился вниз по течению.

Он шел все дальше, и вдруг, к своему большому изумлению, заметил овальный дом. Он подошел поближе, украдкой заглянул внутрь и увидел там двух женщин и много детей. Он взял одну сливу и бросил ее в отверстие в крыше дома. Это наделало там много шуму. Женщины схватили сливу. Он повторил это еще раз, и вскоре одна из женщин вышла наружу и с удивлением обнаружила, что там стоит мужчина:

— Ага, это делает мой старший брат.

Женщина и ее подруга пригласили его войти внутрь, и когда он вошел в дом, он каждой женщине дал по сливе. Тогда они спросили его:

— Где ты взял эти сливы, старший брат?

— Я знаю одно место, сестры, где их много, и если вы захотите собрать их, я расскажу вам, куда идти.

— Мы бы очень хотели собрать хоть немного, брат, — сказали они, — но мы никак не можем оставить без присмотра наших детей — они такие непослушные.

— Послушайте, сестры, если вы так хотите пойти, то я могу последить за вашими детьми вместо вас, — предложил Трикстер.

— Ты очень добр, старший брат, — сказали они.

— Вы ни за что не собьетесь с пути, — добавил он, — там слишком много слив. Вы даже не сможете собрать их все, до того их там много. И если к вечеру, на закате, вы увидите красное небо, знайте, что это от слив[69]. Не поворачивайте назад, и вы найдете то, что хотели.

Женщины отправились за сливами, и как только они скрылись из виду, Трикстер убил детей, опалил их и сварил. Это были еноты.

— Так-так, кажется, на этот раз я поем вдоволь! — сказал он.

Он съел очень много, очень много мяса енота. Когда он наелся, он отрезал голову у одного из детей, насадил ее на шест и поставил шест у двери, как будто ребенок выглядывает наружу и смеется[70]. После этого он пошел к холму, который был неподалеку.

У этого холма он встретил самку скунса и сказал ей:

— Бабушка, я хочу попросить тебя сделать для меня кое-что прямо сейчас.

— Что ты хочешь, чтобы я сделала? — спросила самка скунса.

— Бабушка, я хочу, чтобы ты прорыла сквозь этот холм лаз, и я хочу, чтобы ты прорыла его прямо сейчас.

— Хорошо, — согласилась самка скунса.

Она тут же начала копать. Она была очень быстрым землекопом и копала очень глубоко. Он же присел и наблюдал за ней. Как только она совсем скрылась под землей, он последовал за ней, сел и стал смотреть, как она копает. Он попросил ее поторопиться:

— Быстрее, сестра, копай быстрее, быстрее! — Так он говорил.

Она выкопала лаз еще глубже, и он опять сказал:

— Поторопись, сестра, поторопись, круглая вульва!

Тогда самка скунса остановилась и сказала:

— Что ты сказал, внучек? Не сказал ли ты «круглая вульва»?

— Да нет же, бабушка. Я сказал: «Поторопись, поторопись! Рой скорее, скорее рой землю!» Вот что я сказал.

Тогда она опять начала копать, и снова он повторил то, что сказал раньше. Он сидел и смотрел на нее, когда это говорил. Когда она копала, то нагибалась и поворачивалась к нему анусом. Он же, когда говорил это, смотрел на нее. Через некоторое время он снова сказал:

— Сестра, поторопись, копай быстрее! Круглая ты вульва!

— Что ты сказал, внучек?

— Ах, бабушка, копай же, копай скорее! Я сказал, что мне становится жарко.

И она снова стала копать, он же опять сказал это, и тогда она остановилась и переспросила его. И опять он повторил ей совсем не то. Четыре раза он так говорил ей, и наконец она закончила работу, прокопав лаз через холм. Она сделала все очень быстро, конечно же, очень быстро. Трикстер взял немного сухой травы, собрал ее в две охапки и положил по одной с каждого конца лаза. После этого он подошел к той стороне холма, что примыкала к дороге, и стал ждать.

Вскоре вернулись женщины. Он заметил их издалека. Когда они увидели его, он вошел внутрь холма. Подходя к дому, женщины злились все больше, потому что им так и не удалось найти ни одной сливы. Когда они подошли к дому, они были очень рассержены тем, что один из детей выглядывает из дверей. Ребенок улыбался.