Тринадцатая редакция. Модель событий - страница 31

– Ты ведь сам хочешь, чтобы тебя так воспринимали.

– Нет… То есть так, но…

– Но ещё ты хочешь, чтобы я тайком от всех утирал тебе сопли. Я готов. Носовой платок, размером с театральный занавес, ждёт тебя. Садись рассказывай.

Константин Петрович присел на краешек стула, положил левую руку на стол, будто бы клянясь таким причудливым способом говорить правду и ничего, кроме правды, и начал рассказывать.

Обычно сотрудники Тринадцатой редакции идут к Даниилу Юрьевичу с самыми неразрешимыми вопросами. Когда же дело не требует решения, или решение очевидно, но хочется об этом поговорить, они отправляются к заместителю шефа. Константину Петровичу это даже льстит. Во всяком случае, ещё совсем недавно льстило. Но на этот раз то ли что-то прогнило в мировой системе верёвочек, то ли коллеги нарочно сговорились вывести его из себя.

После обеда к нему в кабинет заглянула Наташа и попросила разрешения прийти завтра на работу немного попозже, потому что у неё возникли проблемы в институте. Оказалось, что какой-то преподаватель – злобный и желчный тип, и, возможно, ещё и женоненавистник, – не читая, вернул ей курсовую и заявил, что ему и так всё ясно: курсовая написана кем-то другим, потому что такие смазливые девчонки сами никогда ничего не делают. Им некогда – они ходят к маникюрше, в солярий и на дискотеку. Константин Петрович предложил было позвонить в деканат и потребовать, чтобы преподавателя как-нибудь урезонили, но Наташа сказала, что уже сама решила эту проблему и завтра утром будет писать заявление о переводе в другую группу, просто ей обидно и хочется кому-нибудь пожаловаться. Ну, знаете, выговориться иногда бывает необходимо.

Через полчаса после того, как выговорившаяся на две недели вперёд Наташа удалилась, явился всклокоченный Лёва. Он объявил, что увольняется, прямо вот с этой же минуты, и просит только об одном – научить его писать заявление по собственному желанию в максимально ядовитом духе. Оказалось, что пиар-директор «Мегабука» встал сегодня не с той ноги и организовал питерскому сотруднику внеплановую и незаслуженную выволочку.

– Он разговаривал со мной как с зелёной эвгленой! Как с одноклеточным! – орал Лёва.

– Он со всеми так разговаривает, – попробовал утешить его Константин Петрович.

– И с тобой? Скажи, с тобой тоже?

– Со мной он вообще не разговаривает. Я ещё, по его представлениям, не развился даже в одноклеточное.

– Ну, если та-ак…

– Именно так. А для тебя, дружище, у меня есть одно дело.

После того как Лёва, озадаченный интересным и трудным делом, удалился его исполнять, на прощание пообещав не увольняться и не бузить, заявились сёстры Гусевы.

– Неужели и их тоже кто-нибудь обидел? – удивился Даниил Юрьевич.

– Вроде того. Их уже третий день подряд заливают соседи.

– И они наконец-то не выдержали и зарезали всех вокруг, включая тех, кто живёт этажом ниже, и спасся только Денис, потому что был в этот момент на внеочередной пробежке?

– Не так всё просто. Они в самом деле пошли к соседям разбираться. И финки прихватили, автоматически, как я понимаю. Но оказалось, что соседей тоже заливает. А тех соседей – тоже. Словом, во всём виновата труба, которую должен чинить ЖЭК.

– И наши доблестные бойцы отправились в ЖЭК…

– Ну да. А там оказалось, что фирма, которая занимается обслуживанием этого дома…

– Словом, никто ни за что не отвечает, кругом бюрократия, и некого даже для успокоения совести прирезать? – заключил Даниил Юрьевич.

– Что-то вроде. Поэтому мне пришлось выслушать всё, что они думают по этому поводу. А когда я во внутреннем чате поменял иконку настроения на «очень злой», явился Виталик и начал меня веселить. Он требовал, чтобы я немедленно сорвал зло на нём, а не на ком-нибудь ещё, потому что он специально пришёл пожертвовать собою, – словом, чтобы его заткнуть, я сделал вид, что мне очень весело, и выставил его за дверь. А он помчался по коридору, выкрикивая что-то вроде: «Лучшее средство от плохого настроения – Виталий Петров, спрашивайте в аптеках города». Тут мне остро захотелось сказать Марине с Галиной, что это именно он виноват в том, что их заливают соседи.