Триста миллионов лет спустя (сценарий фильма) - страница 6
Клеть подъемника с рабочими взлетает на-гора.
— Бомба, Мажид? — спрашивает Лешка, опасливо поглядывая на полушарие.
— Откуда может оказаться в угле бомба?! — отвечает Мажид.
Перемазанные угольной пылью Мажид и Лешка катят железную тачку по двору шахтоуправления.
В тачке громыхают рва угольных куска и… цельный металлический шар величиною с арбуз.
Они прямо с тачкой въезжают в здание шахтоуправления. Вокруг них толпа. Все кричат, размахивают руками, хватают рабочих за плечи. Лешка суетливо отмахивается свободной рукой. И только Мажид невозмутим. Он упорно пробивается вперед, к двери с табличкой «Главный инженер».
— Они с ума сошли! Прямо с тачкой въехали! — сообщает всем вновь подбегающим секретарша «главного».
По коридору бежит дежурный врач в белом накрахмаленном халате.
На шум открывается обитая коричневой кожей дверь и выходит «главный». Он машет рукой и грозно глядит на тачку. Взглянув, говорит последние разумные слова, которые слышали oт него в этот день. Он говорит:
— Откуда это у вас, Сармулатов?!
— В угле нашли. В пласту, — отвечает Мажид, — давай организуй комиссию, Иван Иваныч.
«Главный» берет шар, прижимает к белой шелковой груди и идет в кабинет. Мажид с Лешкой беспрепятственно катят за ним тачку по красной плюшевой дорожке.
Дверь, обитая коричневой кожей, захлопывается перед носом секретарши.
Тишина и недоумение в приемной. Когда через минуту секретарша заглядывает в кабинет, мы видим: Иван Иваныч — черный, потный и сопящий над угольной глыбой — машет досадливо рукой:
— Нету, нету меня! Дома… или там… в тресте!
Секретарша понимающе кивает головой и осторожно прикрывает дверь.
— Совещается с бригадиром молодежной бригады, товарищем Сармулатовым, — поясняет она собравшимся…
Вечером того же памятного дня… Планетная обсерватория.
Градов почти бегом проходит мимо грандиозной антенны радиотелескопа и стройной башни главного инструмента обсерватории… В саду, где причудливо смешались представители скудной растительности Крайнего Севера, высокогорных областей Памира и безводных пустынь Средней Азии, Градов встречается с врачом профессора Бахарева. Старая женщина воинственно настроена.
— Предупреждаю вас, молодой человек! — еще издали начинает она. — Я запретила профессору Бахареву волноваться. Я запретила ему заниматься даже его депутатскими делами!
Она решительно загораживает инженеру путь к профессорскому особняку.
И очень может быть, что женщина так и не пустила бы Градова к профессору, но… у особняка слышится грохот и старческий голос…
Взъерошенный профессор Бахарев в полосатой пижаме, размахивая большим молотком, приколачивает что-то к двери и кричит между ударами:
— Уговаривать меня приехали?.. Ну идите! Идите сюда!.. Да не слушайте вы эскулапа! Эта старая женщина понимает в сердцах, но ничего не смыслит в людях!
Дарья Матвеевна обиженно поджимает тонкие губы и, ни слова больше не говоря, идет вон из сада… Дорога к профессорскому дому открыта.
Бахарев уже приколотил к двери табличку, на которой написано:
«Я ВСЕГДА И ДЛЯ ВСЕХ ДОМА!»
В кабинете он влезает на стул и вешает над своим рабочим столом другую табличку, на которой значится:
«ПРОШУ САДИТЬСЯ БЕЗ ПРИГЛАШЕНИЯ!»
— Мои избиратели еще не отзывали меня! — говорит старик и, спрыгнув со стула, усаживается на диван.
— Ну-с, голубчик Иван Митрофаныч, вы приехали уговаривать меня? Начинайте, — Бахарев складывает руки на груди и приготавливается слушать терпеливо и долго. Но… не успел Градов и рта раскрыть, старик, встрепенувшись, добавляет; — Только предупреждаю: никакие уговоры не заставят меня отказаться от результатов пятнадцатилетних трудов. Я никогда не соглашусь с проектом Забродина. Никогда! Не для того народ избрал меня своим депутатом, чтобы я помогал без всякого смысла выбрасывать миллиарды народных рублей на ветер… на небо!
— Алексей Павлович, ради бога, разрешите и мне высказаться?
— Ну-ну, чего вы там кипятитесь? — ворчит Бахарев, в гневе которого много усмешки и озорства.
— Разговор не о проектах! Случилось невероятное, и если можете, вам надо немедленно поехать в Академию наук, — говорит, наконец, Градов, полный радостного нетерпения.