Триста пятидесятый год – перезагрузка - страница 23

Проснулся я от резкой боли в левой руке. Инстиктивно отдернулся, сгруппировался.

— Прошу прощения. — послышалось почти под ухом. — Тесно!

Проморгавшись, я наконец сфокусировал взгляд на столь некуртуазно разбудившем меня беженце. Парень, с необычно белой для местных коже, и курчавыми волосами. Не черными, а скорее темно-русыми. Даже не знал, что такой типаж встречается в Амато.

— Воды? — незнакомец протянул мне местный бамбуковый половник с отломанной ручкой.

Я благодарно опрокинул воду в рот, осматривая собравшихся. Человек двадцать, в основном — парни и мужчины среднего возраста. Есть две семьи с грудными детьми, занявшие участок, дальний от дверного проёма. Дети хнычут, несмотря на старательно укачивающих их матерей. Вроде всё понятно. С места сорвались в основном бессемейные, кому собраться — это тапки надеть. Одежда на всех крестьянская, уже осточертеневшее белое платье.

— Чик. — Представился подавший воду парень.

— Иголь. — Я ответил автоматически. — Спасибо за воду.

— Не за что. Пожрать есть? Что-то на обмен?

Упс. Похоже, я слишком хорошо думал о местных порядках. Беженцев здесь не кормят.

— Нет, Чик. — Я развёл руками. — Я пустой.

Ну не продавать же ремонтный мультитул, за комок женмаевой каши. Ещё пригодится. Потайная веревка на груди, пришитая покойной Садой, поддерживает и его, и зажигалку. Дизайн секрета оказался удачным — выдержал даже проверку местным аналогом санэпидемнадзора.

— Жаль. — вздохнул Чик. — Покормили бы семейных, авось тише бы стало. Все уже за два дня извелись.

Это я удачно зашел. Похоже, в местном карантине, нет четких сроков. Накапливают мигрантов, а пропустят всем скопом. Всех, даже… Сердце ёкнуло, когда я перехватил взгляд бородатого семейного мужика в ближнем углу. Людоед.

Об ошибке не может быть и речи. Насмотрелся на таких, когда курсантов дергали из учёбки на подавление беспорядков. В том числе и на штурм баз людоедских банд. В первый год войны таких развелось — без счета. Сначала ими занималось ополчение, по вызовам соседей. А потом те, кто был поумнее и выжил в первые месяцы, стали жрать других людоедов. Вызовы прекратились. Но нечеловеческий взгляд — остался. Я потом полгода ходил с оперативной группой, высматривал. Так что опыт имеется. У здешнего мужика — гляделка заматеревшая. Жена его прячет лицо, но… подозреваю, что в беженцы они подались, только сожрав всю свою деревню. Как бы не взялись за привычное и здесь.

— А как тебя звать? Ты из Киби? Или Тикси? По лицу похож на наших, а выговор странный.

Чик чем-то напоминает Кажуту. Тот же почти детский интерес к незнакомым людям. Но там, где Кажута давил на меня своей "кухонной политикой", Чик скорее проявляет искренний интерес. Была не была. Проверим мою легенду.

— Меня зовут Иголь. И сам не знаю, кто я такой.

— Оо, метис! — Чик восхищен. — Дай догадаюсь. Наполовину Хаято, наполовину Овари?

Диагноз моему новому знакомому — кристально ясен. Он изнывает от скуки. Небось здесь в трех стенках уже не первый день сидит. Так что сымпровизируем, взяв за основу историю Сады!

— Мать действительно родом из Овари. Бывшая рабыня. Насчет отца не знаю. Пропал ещё до моего рождения. — Сочиняю на ходу мелодраму по-Аматосски.

— Точно отец наш, Хаято. — Чик ещё оживляется. Хотя куда больше? — Скорее всего он воспитывался у южных. Они такие! Недаром их жены магией разрисовывают, чтобы налево не ходили. Горячие штучки, что парни, что девки. У меня была подружка в южных племенах, настоящий огонь!

Похоже, удачный ход. Если мой собеседник — из Хаято (которые делятся на южных и каких-то ещё), то я за чистокровку не сойду. А за метиса — почему бы и нет? По принципу "Я не я, и хромосома не моя". А папенькина — который из породы бродячих кобелей Хомо Сапиенс. Пусть кому интересно, попробуют отыскать предков с такой вводной.

Беженцев выпустили сразу после полудня, а не на следующее утро. Чтобы узнать причину, не пришлось даже спрашивать бородатого начальника охраны. Достаточно было посмотреть на его клюющую носом заросшую морду в проёме черно-рыжего от ржавчины шлема. Начальник страдает от недосыпа и выгоняет беженцев, чтобы самому предаться радостям сиесты хоть под какой-нибудь крышей. А трое подчиненных в античных (без всяких метафор) бронзовых шлемах всем видом поддерживают начальственные стремления.