Триумф нежности - страница 13

– Что-то я не понимаю, о чем ты, – сказала она, старательно отводя взгляд.

– Хочешь знать, что я вижу, когда смотрю на тебя?

– Нет, – сухо ответила она. – Похоже, что ты собираешься сказать нечто в духе героя из мыльной оперы.

Кэти попыталась рассмеяться, но в тишине, наступившей после ее слов, невозможно было это сделать.

– Я думаю, мне пора домой, – заявила она, поднимаясь с колен и собирая корзинку.

Рамон безмолвно встал и сложил одеяло.

По пути домой Кэти дважды прерывала натянутое молчание, надеясь загладить свою вину, но в ответ слышала короткие «да» и «нет». Ей было стыдно за свои мысли, за свою манеру разговаривать с ним, и она была раздражена тем, что он не хочет помочь ей сгладить бестактность. К тому времени когда он поставил «бьюик» на стоянке напротив дверей ее квартиры, Кэти мечтала лишь о том, чтобы этот день скорее закончился, хотя было только три часа. И не успел Рамон обойти машину, чтобы помочь ей выйти, как Кэти сделала это сама.

– Я открою дверь, – отрывисто сказал он. – Обычная вежливость.

Кэти неожиданно поняла, что он с трудом сдерживает ярость. Но это почему-то не испугало ее.

– Может быть, тебе покажется странным, – объявила она, поднимаясь по ступенькам и вставляя ключ в замок, – но с моими руками все в порядке, и я способна открыть дверь сама. И я не понимаю, почему ты со мной должен быть вежлив – я-то вела себя с тобой по-свински. – В дверях она обернулась. – Благодарю, Рамон. Я прекрасно провела время.

Кэти не поняла, почему Рамон взорвался от хохота. К ее испугу, он проскользнул за ней в квартиру и запер дверь. Смысл его взгляда не оставлял никаких сомнений. Его спокойно произнесенные слова наполовину приглашали, наполовину приказывали:

– Подойди, Кэти!

Кэти отрицательно покачала головой и сделала осторожный шаг назад, она вся дрожала.

– Разве свободные американские женщины не подтверждают поцелуем, что они очень хорошо провели время? – настаивал Рамон.

– Не все, – ответила Кэти, – некоторые ограничиваются словом «спасибо».

Слабая улыбка тронула его губы, но его взгляд был прикован к ее манящему рту.

– Подойди сюда, Кэти! – И, видя, что она еще раздумывает, добавил: – Неужели тебе не интересно, как целуются испанцы и как пуэрториканцы занимаются любовью?

Кэти судорожно сглотнула.

– Нет, – прошептала она.

– Подойди же, Кэти, и я покажу тебе.

Как во сне, Кэти подошла к нему, загипнотизированная его бархатным голосом и этими черными глазами, полная страха и восхищения. Она никак не ожидала, оказавшись в объятиях Рамона, что будет покорена и увлечена в густую сладкую темноту, где были лишь жгучее наслаждение, возникающее, когда его губы осыпали непрерывными поцелуями ее губы, и жаркие волны, прокатывающиеся по следам его ласкающих рук.

– Кэти, – хрипло прошептал он, неохотно оторвавшись от ее рта и целуя глаза, виски и щеки. – Кэти, – повторил он страстным шепотом и вновь овладел ее губами.

Казалось, прошла вечность, прежде чем он наконец поднял голову. Ослабевшая и дрожащая Кэти коснулась щекой его могучей груди и услышала, как бешено колотилось его сердце. Она была совершенно опустошена происшедшим.

Ее столько раз целовали мужчины, умеющие целовать, – можно сказать, профессионалы в этом деле. В их объятиях она чувствовала вполне понятное удовольствие. Но этот безрассудный взрыв восторга был для нее внове. Губы Рамона нежно коснулись ее великолепных волос.

– А теперь я могу сказать, что я вижу, когда смотрю на тебя?

Кэти попыталась ответить легко, но ее голос был таким же хриплым, как и его:

– Ты собираешься говорить, как герой мыльной оперы?

– Да.

– Хорошо.

Его смех был сильным и низким.

– Я вижу красавицу с золотистыми волосами и улыбкой ангела. Я припоминаю принцессу, стоящую в баре и неодобрительно на всех поглядывающую; затем я услышал колдунью, которая сообщила мужчине, делающему ей довольно неприличные предложения, что она живет с лесбиянками.

Он погладил кончиками пальцев ее щеку.

– Когда я смотрю на тебя, я думаю, что ты, моя красавица, принцесса и колдунья.

То, что он назвал ее своей, заставило Кэти вернуться к реальности. Решительно вырвавшись из объятий Рамона, она сказала с неестественной веселостью: