Триумф Сета - страница 30
Анкесенамон скорчила недовольную гримасу. Да, ей была известна такая особенность организма ее сестер Нефернеферуры и Макетатон — еще с тех пор, когда они вместе принимали ванны в Ахетатоне. Она надеялась, что с возрастом все придет в норму.
— Но стрела достигла своей цели, твое величество, — добавил военный.
«Судя по всему, — подумала царица, — Нефернеферура не очень этому обрадовалась».
— Стало быть, соитие было только однажды? — уточнила она.
— Нет, твое величество. За двадцать три дня это произошло одиннадцать раз.
Одиннадцать раз. Неужели они такие невезучие, что за все эти разы Нефернеферура так и не была оплодотворена?
— И все одиннадцать раз было так же тяжко?
Полководец улыбнулся.
— Нет, твое величество. Гимен был прорван. Но и в последующие разы моя супруга была все же очень напряжена. Лекарь Сеферхор предписал средство, которое надо было подливать ей в вино во время ужина. Разумеется, без ее ведома.
— И что же?
— Я склонен думать, что после этого она кричала скорее не от боли, а от избытка чувств.
Царица знала, что следовало учитывать, как могут обманываться мужчины из-за своего тщеславия. Но оба собеседника улыбнулись.
— Пожалуй, — заключила Анкесенамон. — Будь же всегда с нею ласков.
Вместе со свитой она явилась в покои Нефернеферуры. Та была в обществе Нефернеруатон. Анкесенамон попросила придворных дам ожидать в прихожей. Обе царевны смотрели на свою сестру довольно мрачно. Так как ей не предложили напитков, Анкесенамон напомнила им о приличиях.
— Я хотела бы выпить миндального молока с соком граната, — заявила она.
Был вызван слуга, и ему велели принести напиток.
— Ты пришла увидеть, каково состояние жертвенного зверя, — сказала Нефернеферура.
— Довольно забавно звучит, — заметила Анкесенамон. — Чем ты отличаешься от тысяч женщин этой страны, которые, выйдя замуж, не считают себя жертвами, совсем наоборот?
— Я — не такая, как эти тысячи женщин! — возразила Нефернеферура. — Я — дочь божественного царя Эхнатона.
— В таком случае, ты не отличаешься ни от своей царицы-матери, ни от царицы-бабушки. Царственное происхождение не мешает зачать ребенка ни женщине, ни мужчине. Больше не желаю слышать этих речей. Я тебе объяснила причины твоего союза с военачальником Нахтмином и больше к этому не хочу возвращаться. Я пришла справиться о твоем состоянии.
Нефернеферура сердито отвернулась.
— После того как этот солдафон проникал в меня не знаю сколько раз, я полагаю, что результат достигнут, и надеюсь, что больше не увижу этот чудовищный член. Теперь мой живот будет все раздуваться и раздуваться, и я стану походить на бегемота.
— Многие женщины были бы этим довольны. Были у тебя месячные?
— Нет! — яростно бросила Нефернеферура.
— Сколько дней задержки?
— Шесть.
«Хороший знак», — подумала Анкесенамон.
— Неприлично называть военачальника Нахтмина солдафоном. Это твой муж, и отныне он — наследник трона. Такие речи скорее подходят деревенщине самого низкого происхождения, хотя ты считаешь себя выше всех. Кроме того, он ведь был нежен с тобой.
Нефернеферура посмотрела на царицу, вытаращив глаза.
— Ты заставляешь шпионить у меня в спальне?
— Если бы в этом была необходимость, то я непременно именно так и сделала бы. Твое отвращение к любовным утехам не только противоречит природе, Нефернеферура, оно неискренне. Вполне возможно, что первая ночь стала для тебя испытанием, так оно бывает для всех женщин, но не думаю, что потом тебе было так уж неприятно.
«Да, нелегко быть царицей!» — подумала она.
У Нефернеферуры вырвался крик возмущения. Она встала и вознесла руки к небу.
— Но это немыслимо! За мной следили до самого влагалища!
Анкесенамон и Нефернеруатон, не вымолвившая до тех пор ни слова, не смогли удержаться от смеха.
— Твое влагалище — это один из источников божественной царской власти, — возразила на это Анкесенамон. — Вот почему оно является предметом оправданного внимания. И не только для меня, но и для всей страны.
— И как ты управляешься со своим? — вскричала Нефернеферура.
— Я им пользуюсь. Я беременна.
Она считала, что это чудесно. Придворные дамы в прихожей не могли знать причин взрывов смеха за дверью.